В тылу врага
Шрифт:
— На посту стоят мадьяры. Покрутили-покрутили мой паспорт, да и пропустили. Мне показалось, что они больше вид делают, что проверяют, — ответила Шура, принимаясь за еду.
Ирина Андреевна рассказала Шуре немало новостей. На второй день после того, как сгорели под Крупцом застрявшие в снегу вражеские автомашины, сюда понаехало много фашистского начальства. Всех шоферов и солдат, что находились при сгоревших автомобилях, обезоружили и куда-то отправили под конвоем. Установлен комендантский час — с шести вечера до семи утра. Позавчера сюда прибыли две вражеские части — одна из немцев, а другая венгерская. В каждой —
— Тетя Ирина, во что бы мне одеться? Я хочу пройтись по селу, узнать, к чему готовятся оккупанты.
— А разве можно тебе идти? Да тебя сразу узнают местные, а среди них могут оказаться и предатели, фашистам выдадут. Нет, лучше я сама схожу.
— Мне нужно видеть все своими глазами. Да вы не волнуйтесь, я на часок, не больше.
— Ну разве что на часок. Потом я пройду по окраинам, зайду кое к кому.
Когда, одетая в старомодную шубу и выцветший полушалок с бахромой, Шура вернулась в избу, Ирина Андреевна, улыбаясь, сказала:
— Вижу, все благополучно. Теперь мой черед идти.
На окраине села она завернула к Фекле-самогонщице. Там пьянствовали полицейские. Многое узнала Ирина Андреевна из их развязных разговоров. За пятнадцать минут до комендантского часа она вернулась домой. Зайцева уже волновалась, не случилось ли что.
— Шурка, партизаны кругом в селах. Сама слышала, как пьяные полицаи переговаривались между собой у шинкарки — партизаны громят в селах полицейские участки. По всему видно, завтра утром против них выступают немцы и отряд полицейских. На школьном дворе обоз готовят — больше ста подвод, а ездовыми — немцы. Знать, не надеются, что везде проедут на своих автомобилях. У предателей настроение подавленное — боятся, стервецы, что партизаны снесут им головы.
Зайцева несколько минут молчала, сопоставляла выводы из увиденного самой с рассказом Ирины Андреевны.
— Тетя Ирина, родная! Вашим сведениям цены нет! Надо немедленно предупредить наших. Я иду в Студенок.
— Как же ты пойдешь. Шурка? Ведь ночью отсюда выйти гораздо труднее, чем днем.
— Ничего не труднее, тетя Ирина. Пойду полем, подальше от дорог.
— Полем? Там же сугробы по пояс.
— Да, снега много, идти будет тяжело. Эх, лыжи бы какие-нибудь, чтоб напрямик проскочить!
— Есть лыжи, Шурка! На чердаке они! Но тяжелые, самодельные. Уже и не помню, с каких времен лежат.
Засохшие крепления из сыромятной кожи размочили кипятком, подогнали по валенкам Шуры. Ирина Андреевна уговорила гостью надеть мужские брюки, уверяя, что в них будет удобнее идти на лыжах.
В полночь, миновав огороды, Зайцева напрямик пошла полем, на рассвете пришла в Студенок, где уже несколько суток стоял партизанский отряд.
— Шура! Из Крупца? Как же ты добралась ночью? — обрадованный Пузанов забрасывал ее вопросами.
— Да вот, пришла… Сейчас сниму пальто и все по порядку доложу.
Одежда и платок Шуры были покрыты обледенелой снежной коркой, и Пузанов понял: нелегко было идти разведчице в такую погоду. А она шла, торопилась сквозь пургу и ночь. Видно, очень важные вести принесла.
Партизаны, как смогли, позаботились о Шуре.
А через несколько минут Пузанов, Кривошеев и Черников слушали донесение разведчицы.
— Значит, нельзя терять времени, надо срочно выслать конную разведку, чтобы точно узнать, когда ждать немцев и полицейских, — сказал Пузанов, когда Шура закончила свой рассказ.
Мнение командира поддержали комиссар и начальник штаба: конная разведка необходима, действовать надо немедленно.
Вернувшись, конники доложили, что каратели выступили из Крупца на санных подводах в двух направлениях. Около батальона продвигается по дороге на Рыльск. Другой отряд прошел Новоивановку, направляется в Студенок. Было ясно: оккупанты, идущие по дороге на Рыльск, спешат перекрыть партизанам путь отхода на север, заставить их идти в Анатольевский лес, на опушке которого их ждет засада.
Пузанов повел отряд ускоренным маршем из Студенка. Чтобы сбить с толку противника, прошли километра два в направлении Анатольевки, а затем круто развернулись, почти на 180 градусов, и двинулись в сторону села Щекино по заметенному снегом проселку.
Поздно вечером вступили в Михайловку. Здесь решили разместиться на ночь. Но отдыхали не все. Нужно было подробно разузнать обстановку в ближайших селениях. По распоряжению командира туда немедленно выслали разведку. Донесения разведчиков порадовали: в Нехаевке, Яньковке, так же, как и в Михайловке, полиция разбежалась несколько дней назад, узнав о разгроме полицейского гнезда в Щекине.
Утром отряд построился в центре села, где должен был состояться сельский сход. Жители собрались быстро. Пузанов рассказал им о разгроме Красной Армией гитлеровских войск под Москвой, подчеркнул при этом, что советским людям еще предстоит приложить много усилий на фронте, в тылу и на оккупированной территории, чтобы изгнать фашистов с советской земли.
В то самое время, когда в Михайловке проводился сход, отряды карателей, охватив полукольцом Анатольевский лес, начали его прочесывание. Потратили на это целый день, но не нашли в лесу ни одного партизана. Поздно вечером в Студенок прибыл из Глухова еще один вражеский отряд, командир которого имел полномочия командования всеми карательными силами, сосредоточенными оккупантами в Крупецком районе. Днем 8 января каратели снова нагрянули в селения Студенокского и Акимовского сельсоветов в поисках партизан. Они повторно направили усиленные дозоры в Анатольевский лес. А Крупецкий партизанский отряд в то время продолжал рейд по деревням и хуторам Нехаевского, Большегнеушевского и Макеевского сельсоветов. Еще в трех селах были разгромлены полицейские участки и проведены сходы жителей.
Неоценимую помощь оказывали партизанам селяне. Вот один пример. Когда утомленный продолжительным рейдом отряд расположился в селе Большегнеушево, к Пузанову вдруг привели трех подростков.
— Откуда, хлопцы? — осведомился командир.
— Из Макеева мы. — в один голос отозвались ребята.
Перебивая друг друга, они рассказали, что в их селе больше ста оккупантов, примерно на тридцати подводах, остановились на ночлег в северной части села, по десять-пятнадцать человек в хате. Офицеры находятся в доме, где несколько дней тому назад партизаны уничтожили группу местных полицаев.