В Венесуэле скучно без оружия

Кулаков Сергей Федорович

Обезвредив Буча ударом в пах, он с маху шарахнул по физиономии еще одного, затем второго – и уже расчистил себе дорогу, когда начал действовать Билли.

Билли не зря когда-то выступал в первом дивизионе. В его громоздком теле заключалась стартовая мощь спринтера. Бросившись вперед, он левым хуком ударил Константина в голову. Тот успел уклониться, но вторым ударом Билли все же зацепил его по затылку, и Константин мотнулся к стене.

На него налетели всей сворой. Алек видел, как костяная рукоятка зонтика

размозжила нос Бучу, как, воя от боли, отлетел в сторону еще один из нападавших, как у Константина оторвался рукав… Затем послышался короткий чавкающий звук, за ним второй, третий – и бой прекратился.

Алек закрыл глаза, силясь удержать рвущийся из горла крик.

– Готов, – послышался гнусавый голос Буча.

Алек открыл глаза. Один из негров, нагнувшись, вытирал нож о полу плаща Константина. Второй рылся у него в карманах.

– Держи, Билли, – прохрипел он.

Билли принял продолговатый конверт, заглянул внутрь, подвигал там большим пальцем.

– Ого, – присвистнул он. – Неплохо. У тебя был богатый клиент, Алек.

– Это мои деньги, – с отчаянием сказал тот.

– Это мои деньги, – возразил Билли.

Он спрятал конверт в карман и подмигнул Алеку.

– Вот так-то, брат.

– Барахло брать? – спросил негр, вытаскивая из плаща бумажник.

– А что там?

– Пара десятков баксов, кредитки, ксива какая-то...

– Оставь, – распорядился Билли. – Мы взяли свое. Зачем нам лишние проблемы?

Он задумчиво посмотрел на Алека.

– Ты ведь не отдашь мне завтра долг, верно?

Алек молчал, глядя на распростертое у стены тело.

– И не скоро отдашь, – подытожил за него Билли. – Если вообще когда-нибудь отдашь. И что будем делать?

– Я заработаю, – разжал губы Алек. – У меня есть идеи, я заработаю…

– Ты уже заработал, – ухмыльнулся Билли, блеснув золотыми зубами. – Вот что. Идешь с нами. Есть у меня одно соображение на твой счет.

– Но куда?

– Там узнаешь. Берите его, парни.

Негры развернулись и двинулись к улице.

Алек, застывший было на месте, почувствовал, как крепкая рука ухватила его за шиворот и куда-то потащила за собой.

Фонарь снова мигнул, а затем погас окончательно.

Москва, 17 сентября 2008 года

Роман на минуту проснулся, сбросил со своего живота ногу спящей возле него девушки и повернулся на бок. Свет из окна ударил в глаза, но это ему нисколько не мешало Хотелось еще подремать, поскольку спал Роман всего часа три, а этого для полноценного отдыха недостаточно.

Избавившись от давившего на него груза, он снова заснул, но тут из глубины квартиры завыл мобильный.

Девушка что-то жалобно простонала во сне и начала шарить рукой по плечам и затылку Романа.

– Спи ты, – проворчал он, поднимаясь, как зомби, с закрытыми глазами.

Выставив

руки, он двинулся на зов телефона. Он помнил, что оставил его в пиджаке, а пиджак, кажется, в прихожей… Хотя, возможно, в гостиной. Ведь начали они с гостиной.

Роман добрался до прихожей. Звук мобильного стал громче, и он понял, что движется в верном направлении, хотя вроде бы еще и спит. Тут ведь как? Может, пустяк какой, секундное дело, тогда зачем просыпаться? Пробормотал машинально в трубку «да» или «нет», и все, иди спи дальше. И не надо прерывать основной процесс.

Так, звук все ближе. Ага, вот и пиджак. Роман провел рукой по шелковистой ткани – настоящий Пьер Карден, между прочим, – залез во внутренний карман, нащупал вибрирующий телефон.

Как ребенок некормленый, честное слово, кричит, надрывается. Ни соску некому дать, ни подгузник сменить. У ты, маленький. Сейчас я тебя…

– Ну, что у нас случилось? – просюсюкал Роман, сползая по стене на корточки.

– Морозов! – рявкнул Дубинин. – Ты где шляешься? И что за тон? Ты что, обкурился? Сколько я буду ждать?

Роман только мигал, поднимаясь с каждым словом все выше. Умел подполковник к жизни вернуть. Поди, в армии был тем еще зверем-сержантом.

– Морозов? Ты чего молчишь?

– Так слушаю…

– Хорошо, хоть слушаешь, – уже спокойнее сказал Дубинин.

Вообще, куратор капитана Морозова был человек сдержанный, порой даже слишком. Повышение тона в обращении с подчиненным он позволял себе только в двух случаях: когда подчиненный забывал, что он подчиненный, и когда подчиненный забывал, что служба стоит несколько впереди всего остального.

Сейчас, похоже, был второй случай. И хотя Роман о службе не забывал никогда, на этот раз он должен был признать, что попытался отодвинуть ее на второй план, чего делать ни в коем случае не стоило. Ибо Контора не прощала манкирование собой даже в микроскопической степени.

Роман моргнул в последний раз и окончательно проснулся.

– Что-то случилось?

Дубинин вздохнул.

– А ты как думаешь?

– Думай лучше ты, подполковник, – попросил Роман, беря сигареты с телефонной полки.

– Опять прожигал жизнь? – почти сочувственно спросил Дубинин.

– Познавал, подполковник, познавал.

– Водка, бабы, казино?

– Коньяк, вообще-то…

– Ну, извини, ошибся.

Роман закурил. В голове прояснялось. Было уже понятно, что Дубинин звонит не обычной проверки ради. Длинные вступления вообще не в его стиле. Обычно за ними что-то кроется. Хитрый куратор как бы прощупывал подчиненного перед тем, как сообщить ему главную новость. То есть мог бы и не сообщать, если бы понял, что с подчиненным что-то не так. Какие именно приметы говорили ему, что «не так», понять было невозможно. Наука, как никак, не каждому дано.