В видении Бога
Шрифт:
Рамдас подождал несколько минут и, убедившись, что садху крепко спит, осторожно поднялся и вышел из храма на цыпочках – совсем как в ашраме Пиликоти. Выйдя на проселок, он припустил что есть мочи, пока не очутился на главной дороге. Пройдя несколько миль, он повстречал повозку, запряженную буйволами. При виде Рамдаса погонщик спрыгнул и пошел к нему навстречу.
– Махарадж, залезайте в мою повозку. Больно смотреть, как вы идете в эту жару по раскаленной земле, – сжалился он над Рамдасом.
Рамдас сказал, что идет в противоположном направлении, в сторону Банды.
– Тогда возьмите, пожалуйста, эти деньги. – Он протянул ему полторы
Рамдас пришел на маленький полустанок. Как выяснилось, билет стоил две анны, и он покинул здание вокзала и отправился в Банду пешком. Незадолго до заката впереди замаячили окраины предместья. Здесь на обочине дороги жила матушка, снабжавшая измученных жаждой путников питьевой водой. Кувшины с водой она хранила в своей тростниковой хижине. За эту услугу она не брала никакого вознаграждения.
– Махатмаджи, махатмаджи, – крикнула она Рамдасу, – идите сюда, отдохните немного в моем скромном жилище.
Он откликнулся на ее призыв. Добрая матушка усадила его на скамью и обмыла ему ноги до колен прохладной водой из кувшина. Он вдоволь напился воды из поднесенной ему чаши. Это был нектар чистой любви!
Воинственный садху
Рамдас прокладывал путь по улицам Банды среди толп народа. Какой-то лавочник окликнул его:
– Махарадж, тут совсем недалеко, за городом, в уединенном месте живет садху Вишуддхананда. Местечко называется Будх Рам Кува. Он настоящий святой, пойди к нему. – Он махнул в сторону боковой улицы, куда надо было свернуть.
Рамдас пошел в указанном направлении, но быстро заплутал в лабиринте улиц и потерял ориентацию. Он справился у прохожего, и тот вызвался проводить его. Рамдас последовал за ним. Они пришли к храму Махадева у подножия холма и, пройдя высокую каменную арку, стали взбираться на холм. Последние ярды им пришлось ползти на четвереньках – чтобы очутиться на плоском карнизе перед широким входом в пустой грот. На земле сидела группа людей, а садху, возвышаясь над ними, командовал сооружением дхуни – очага для огненного ритуала.
Увидев Рамдаса, он бросил на землю грубый холщовый мешок и предложил ему сесть. Рамдас подчинился. Но садху пока что было не до Рамдаса: видимо, ему чем-то досадил один из сидящих людей. Мгновенно вспылив, он обрушил на него поток грубой отборной брани.
– Это и есть тот самый святой, Вишуддхананда? – спросил Рамдас своего проводника.
– Нет, – ответил тот, – это Балак Рам Парамахамса. Вишуддхананда живет в миле отсюда.
– Не отведешь ли ты Рамдаса к нему? – попросил Рамдас.
– Конечно, с радостью, – согласился тот.
Последние слова диалога достигли ушей сердитого садху. Это подлило масла в огонь, и он излил свой гнев на провожатого Рамдаса.
– Что?! Да как ты смеешь уводить этого садху? Сейчас же убирайся отсюда, болван, чтобы и духу твоего здесь не было! – Он задрал правую ногу для пинка. Перепуганный конвой помчался вниз и был таков.
– Махарадж, – садху обернулся к Рамдасу, – оставайтесь здесь. Я позабочусь, чтобы вы ни в чем не нуждались.
Рамдас принял приглашение, но уточнил, что его нужды весьма скромны и он предпочел бы питаться только молоком. Купец сетх [40]
– Поторапливайся, Тапасвиджи, – сказал садху, – ужин прибыл.
40
Сетх – титул богатого солидного торговца («господин»).
Тапасвиджи был человеком лет тридцати пяти, ладным и крепко сбитым. Все его тело было покрыто толстым слоем пепла. Он носил только набедренную повязку и грубую веревку из кокосового волокна, повязанную вокруг талии. Пряди спутанных волос были уложены короной на макушке головы. В одной руке он держал йога-данду, в другой – джапа-малу (четки) из бусин рудракши.
Садху принялись за еду и пригласили Рамдаса. Он вежливо отказался. Балак Рам попытался заставить мальчугана сбегать за молоком, но тот нерешительно топтался на месте, сказав, что не знает, где достать молока.
– Не нужно, – вмешался Рамдас, – Рамдас не голоден. Вечером ему достаточно стакана воды.
Покончив с ужином, садху набили трубку с ганджей, и Балак Рам воззвал к Рамдасу, надеясь, что тот присоединится к курению. Он снова с благодарностью отклонил предложение. Рамдас помалкивал и хранил бдительность. Садху, накурившись дурманящего зелья, завели бессвязный туманный разговор.
Рамдас прожил на холме две недели, и этот короткий срок был насыщен захватывающими и удивительными событиями. Холм назывался Бамбешвар Пахад. На голых каменистых склонах торчали два-три дерева, и кое-где пробивалась чахлая поросль засохших кустов. Вода на Бамбешваре Пахаде была на вес золота, так как ее приходилось таскать наверх из храмового водоема, находящегося у подножия холма.
Балак Раму Парамахамсе было не больше тридцати двух лет, он обладал гибкой и стройной фигурой, тяжелая нижняя челюсть и сжатые губы говорили о решительном нраве. Но в промежутках между вспышками гнева, налетавшими на него, как смерч перед грозой, взгляд был нежным, а лицо – улыбчивым. Буря проносилась, и под ясным небом воцарялась тишина. Рамдас смог разгадать, что в груди у него билось мягкое и чуткое сердце. Из-за недостатка дисциплины и воспитания ум его был буйным и неуправляемым. Он отвергал все иллюзорные соблазны мира, и его безразличие к ним заслуживало восхищения. Но в своей борьбе с охочим до острых ощущений умом он применял лишь единственное средство – курение ганджи, и оно еще больше распаляло гнев, присущий его натуре. Одна черта его характера особенно бросалась в глаза – одержимость страстью служения святым. Он твердо верил, что одного этого служения достаточно, чтобы привести к освобождению – мокше. Поэтому всем, кто приходил к нему, он твердил одно и то же: их богатство должно быть использовано для служения садху. Он мечтал превратить холм Бамбешвар в счастливое обиталище садху, где он сам станет их слугой, а миряне будут снабжать его всем необходимым для этого служения.