В военном воздухе суровом
Шрифт:
Миновав Унечу к рассвету, повернули на восток. На утреннем привале объявили дальнейший маршрут: Стародуб, Трубчевск, Кромы...
Впереди шел командир полка с комиссаром.
Не было больше летного эшелона. Был только один - наземный. Шли пешком, потому что в полку было всего две полуторки. Одна - та самая, на которой инженер Митин со своей командой добирался до Климовичей. Вторая - приблудная. Ее водитель Россиянов отбился от кавалерийской части, долго "загорал" без горючего.
– Им только фураж подавай, а я ведь
– жаловался он. Возьмите меня, летчики...
– клянчил Россиянов.
Из разговоров можно было понять, что душа у него больше лежала к авиации, чем к кавалерии.
– Копыта коням ежедневно чистят, хвосты подмывают, а машину поставить на профилактику не моги: "Мотай за овсом, вези сено, солому..."
Особенно донимал Россиянова лозунг, который, по его словам, был начертан на карнизе конюшни в Яворове еще перед войной:
"Конь - не мотор, он требует ухода". В этом наш новоявленный водитель усматривал явное пренебрежение к технике.
Россиянов каждую свободную минуту копошился в моторе. Но мотор за долгую службу в кавалерии так износился, что никакой уход ему уже не шел впрок: масла и бензина он пожирал прорву, электропроводка болталась "на соплях" приходилось то и дело "искать искру".
Как-то при очередном перебазировании Россиянов слезно упросил командира:
– Дозвольте сделать небольшой крюк через Рославль. У меня там большие знакомства в машинно-тракторной станции. За одну ночь такой мотор поставлю, что будет гудеть до конца воины.
Командир согласился. На машину погрузили ящики со штабными документами, старшим назначили писаря сержанта Ворочилина. Ему сказали; "Потом приезжайте на аэродром в Сещу, мы будем там".
В каком-то населенном пункте у водителя действительно оказались большие знакомства в МТС, к тому же там проживали и его родители. Мать-старушка всплеснула руками, повисла сыночку на шею, начала было причитать. А когда узнала, что сынок заявился на одну ночку и торопится в путь, тут же распорядилась:
– Колите, хлопцы, порося, чтоб проклятому хрицу не досталось!
За одну ночь успели поставить другой мотор и умять почти всего жареного поросенка. Утром покатили в Сещу. Но на аэродроме никаких штурмовиков не оказалось. Стояли несколько разбитых бомбардировщиков и истребителей. Ангары были разрушены, а летное поле перепахано плугом. "Где же теперь искать полк?"
Замаскировали машину под деревьями, решили все же ждать своего представителя. А тем временем из леса показалась группа солдат, отбившихся от своих частей. Они обрадовались встрече. Сержанта Ворочилина, одетого в кожаный реглан без знаков различия, приняли за командира. Роста он был приметного, на лицо благородный. Может быть, оттого, что учился в мединституте, мечтал стать знаменитым хирургом и играл на скрипке, чтобы совсем походить на Платона Кречета из пьесы Корнейчука. Что подстрижен наголо - так это не беда: под машинку
Человек 15 солдат приблизились к Ворочилину. Им нужно было узнать, что теперь делать, на каких рубежах закрепляться. Ворочилин первым лихо козырнул, солдаты на приветствие отвечали вразнобой.
– Отбились от части?
– Так точно.
– Кто старший? Нет старшего? В одну шеренгу становись!
Ворочилин прошелся вдоль строя, указал пальцем на самого рослого, правофлангового.
– Принимайте командование! Ведите в тот лесок, маскировки не нарушать! Оружие привести в порядок, портянки посушить, список составить.
В течение дня из леса выходили другие группы солдат, появлялись и одиночки. Ворочилин всех направлял в пункт сбора сушить портянки, оружие в порядок приводить. К вечеру набралось более сотни солдат - уже целое войско. А что с этим войском делать? Назначенные Ворочилиным старшие приходили к нему со списками, справлялись насчет котлового довольствия. Конечно, накормить голодных солдат - первостепенная забота командира, но у Ворочилина с Россияновым оставалась недоеденная поросячья ножка и буханка хлеба.
Ворочилин и не рад был, что заварил такую крутую кашу, выдавая себя за командира. Он часто выходил к дороге - она была безлюдной. Наконец увидел мчавшийся в его сторону грузовик с горой ящиков в кузове. Поднял руку, шофер тормознул. Ветровое стекло продырявлено и потрескалось, по борту косой строчкой прошлась автоматная очередь, из кузова тянется густая желтая жижа.
– Что везешь?
– спросил Ворочилин бледного шофера.
– Яйцо...
– Куда везешь?
– Теперь не знаю куда. По дороге из кустов обстреляли, вернулся.
– Сворачивай, поедем.
Так был решен вопрос с котловым довольствием. Солдаты пили сырые яйца, потом пекли их в костре, ели без соли и хлеба. И вдруг откуда ни возьмись подкатила легковая машина. Вышел пожилой и тучный военный. Тоже в реглане, только фуражка на нем генеральская.
– Какая часть?
– Это не часть, товарищ генерал, а сводный отряд. Сводный отряд отправился за генералом занимать новый рубеж.
...Утром на аэродроме Сеща появился всадник. Им оказался вездесущий начальник разведки старший лейтенант Щербаков.
– Заводи мотор, гони за мной в Писаревку!
Весь день петляли по разбитым проселочным дорогам, грузовик еле поспевал за Щербаковым, который ехал верхом. Щербаков успевал еще заскакивать в деревушки, наводил справки, не просачивались ли в эти места немецкие разведчики.
Совсем немного осталось ехать до нового аэродрома, а уже начало темнеть. Водитель, как на грех, с разгону влетел в трясину, и перегруженная красными ящиками от "эрэсов" полуторка увязла. Пробовали толкать - буксует, садится все глубже.