В военном воздухе суровом
Шрифт:
А летчикам надо было срочно готовить для перелета карты. Нужных листов в штабе не оказалось, их можно было получить только в Харькове. Посылать за ними машину - день потерять, а самолет из-за сильной грозы Харьков не принимает. Невзирая на запрет метеослужбы, командир полка на свой риск и страх выпустил на связном самолете через грозовой фронт опытного летчика, старшего политрука Владимира Василенко с летнабом Яковом Квактуном. Те попали в полосу ливня. Обходя грозу, сбились было с пути, но увидели железную дорогу - она вывела их на Харьков.
Вечером началась склейка
Перелет предстоял нелегкий. Первая посадка для заправки была намечена под Брянском, в Карачеве. Штурманский расчет показал, что бензина едва хватит. Если случится какая-нибудь помеха на аэродроме, то даже уходить на второй круг рискованно. Но беда была не только в этом: у семи самолетов опытной серии продолжительность полета оказалась на несколько минут меньшей, чем у остальных. Такие "уникумы", между прочим, и достались самым молодым летчикам Смурыгову и Шахову.
В этот день на аэродроме появился командир дивизии полковник Пуцыкин: метался по аэродрому, торопил с отлетом, учинял разносы. К вечеру он сорвал голос и мог только сипеть да метать свирепые взгляды. А работа шла своим чередом до поздней ночи. Спать повалились на сеновале, не разбирая постелей. Перед этим из громоздких чемоданов, сваленных в кучу, извлекли и рассовали по карманам регланов самое необходимое: мыло, полотенце, бритву с помазком, зубную щетку... Смурыгов хотел было взять еще свитер, но передумал: "Войне же до холодов не бывать".
...26 июня на рассвете жителей окрестных деревень разбудил долго не смолкавший гул. Потом вдруг все стихло - моторы выключены. Самолеты пяти эскадрилий ровными рядами, в хвост друг другу, выстроились на границе летного поля. Летчики не покидали кабин. Медленно разъезжали бензозаправщики, чтобы долить бензин под самую пробку семи штурмовикам опытной серии.
Завращались винты, снова загудела степь, и эскадрильи, взлетая с пятнадцатиминутным интервалом, одна за другой ложились курсом на северо-запад.
Перед стартом самолеты стояли ровненько, а в воздухе летели роем. Многие летчики не успели как следует освоиться с оборудованием кабины, искали приборы по надписям. Чуть замешкался, поднял голову - уже наползаешь на соседний самолет, тот шарахается в сторону, следующий - от него... Так мотались добрую половину пути, пока наконец не приноровились. Ведомым за весь полет так и не пришлось воспользоваться огромными картами. Тут уж не до ориентировки взгляда от соседа не отвести. Где летели - мало кто знал. Вся надежда была на ведущих. А они оказались молодцами: вот он и Карачев!
Смурыгов сбавил обороты, перевел самолет в планирование, прицелился на аэродром. Сел своим чередом нормально. В конце пробега двинул вперед сектор газа, чтобы срулить с посадочной полосы и освободить ее другим, но мотор чихнул и заглох. Пришлось стаскивать самолет на буксире. Бензобаки оказались сухими.
После посадки недосчитались нескольких самолетов, что имели меньший запас горючего.
Начались поиски. Одновременно готовились к дальнейшему перелету. Летчики сами заправляли самолеты, - техники на транспортных ЛИ-2 еще не прибыли. Потом прокладывали маршрут на Минск.
Пришлось долго простоять в очереди у столовой: в Карачев слетелись части с разных направлений, скопилось много людей.
В головах гудело. Спать повалились поздно. Всю прошлую ночь в Богодухове провели без сна.
Не успели вроде и глаз сомкнуть, как начали будить. А за окнами часто полыхало небо, бухало, как из пушек. Летчики спросонья ворчали:
– Кому взбрело в голову поднимать в такую грозу?
– Может быть, по ошибке?
Но командир полка получил строгий приказ: погоду ждать у самолетов, каждая минута дорога, фронт ждет - взлет с рассветом.
В кромешной тьме под проливным дождем летчики разбегались на стоянки. Номера своих самолетов узнавали во время вспышек молний. Кто уселся в кабину и закрылся от дождя колпаком, а иные примостились на корточках под крылом и курили одну папиросу за другой. Полыхающие облака медленно смещались на запад. Дождь наконец прекратился, на востоке посветлело. Хлопнула зеленая ракета сигнал к запуску моторов. Эскадрилья за эскадрильей снова поднялись в воздух.
Промежуточная посадка была намечена в районе Старого Быхова. На половине пути попали в полосу сильного дождя. Тут уж ведомые без всякой команды прижимались к ведущему, чтобы не потерять из виду - летели, словно пришитые крыло в крыло. На сей раз долетели все до единого, кто стартовал в Карачеве.
Пятая эскадрилья приземлилась последней. Летчики обступили своего комэску, бывалого летуна капитана Двойных. Тот привалился широкой спиной к сосне и принял излюбленную наполеоновскую позу, скрестив руки на груди. Пилотка лихо сдвинута на затылок - верный признак хорошего настроения (если на брови лучше к нему не подходи!). У Двойных были причины радоваться: долетели все, и даже в такой кутерьме, которая творилась на этом аэродроме, его летчики точно рассчитали посадку, ни один не ушел на второй круг.
На летном поле копошились сотни людей с лопатами и носилками - строили бетонную взлетно-посадочную полосу. В центре аэродрома высились кучи песка и щебня, сновали грузовики. Кроме штурмовиков, сюда садились истребители и бомбардировщики. Справа от строящейся полосы самолеты планировали на посадку, а слева в это же время взлетали.
Не только у комэски было приподнятое настроение. Коля Смурыгов сказал:
– Ну что, товарищ капитан, ведь можем?
– Припрет - так сможешь!
– одобрительно отозвался Двойных.
– Давайте и дальше так лететь, до самого фронта. Вы тут отдохните, а я пойду к командиру полка, узнаю насчет дальнейшего маршрута, заправки самолетов и прочего, похлопал он ладонью себя по животу. А животики у всех действительно подвело: из Карачева ведь вылетели без завтрака.