В ворохе чувств, или Разведена и очень опасна
Шрифт:
– А я считаю, что есть, – не уступал мужик. – Сторож не может без связи работать. На то он и сторож. Видимо, у него мобильный был. Солдат про телефон не говорит, потому что не в себе. Возможно, он отобрал трубку и куда-нибудь в снег выкинул. Сам не помнит. А может быть, он навсегда эту память потерял, если даже свое имя забыл. Так вот, если у сторожа был мобильник, то ему сейчас названивают и жена, и дети, и внуки, если таковые имеются. Когда они поймут, что телефон не отвечает, они тут же суету наведут, и неизвестно, чем это все закончится.
–
– Кореша немного проспятся, и будем уходить, – согласился мужик. – А ты так и не сказал мне, почему твоя баба убежать хотела. Я вот смотрю на нее, слушаю и начинаю понимать, что это совсем не твоя баба, будь она твоя, никогда не сказала бы подобные вещи! Никогда! Я слышал, что она сказала совсем недавно. И показалось мне, что она какая-то случайная у тебя и ненавидит тебя лютой ненавистью. Похоже, когда ты с зоны сбегал, ее где-то на местности зацепил и своей заложницей сделал.
– Кем? – не поверила я тому, что услышала.
– Заложницей. Тебя Колюня использует как щит?
– Нет, – замотала я головой.
– А может быть, да?
– Нет, нет, нет!
– А мне кажется, я попал в точку. Я это сразу просек. У вас отношения совсем не такие красивые, как вы для нас изображаете. Я думаю, что они очень сильно далеки от этого.
Именно в этот момент я ощутила, как на моем лбу выступила настоящая испарина и страх почти парализовал меня. Собрав остаток сил, я взглянула на сидящего в углу мужика и заговорила, словно в тумане:
– Это я от волнения всякую ерунду говорила. После того как на меня этот солдат накинулся, я вообще перестала что-либо понимать. Оно и понятно, столько страху натерпелась. А на самом деле у меня с Колей любовь. И не надо нас в чем-то подозревать. У нас самые близкие и доверительные отношения, какие только могут быть между двумя близкими людьми. Мы никогда не сомневались в своей любви, а что я от него сбежала, так у кого не бывает… А что мы посреди ночи разругались, ничего страшного – в постели мы не поладили… Всякое бывает, и даже срывы в постели…
– Где, где вы не поладили? – Мужик заинтересовался.
– В постели. А то сам не знаешь, можно не поладить и в постели. Ничего страшного в этом нет. Не срослось у нас как-то. Я женщина горячая, сказала Коле все, что думаю, и сбежала.
– Да, Колька много выпил, вот и не смог ничего, – засмеялся слегка подобревший мужик, – но это совсем не значит, что из-за этого нужно срываться куда-то в лес и доводить мужика до подобного состояния. У любого мужика, который хорошенько переберет, может не встать. Кто этого не знает?
– А до какого такого состояния я его довела?
– Он от страха за тебя чуть голову не потерял. Переживал. А сели бы этот гад тебя задушил, он бы в жизни себе этого не простил.
– Правда? – Я повернула
– Что – правда? – как-то по детски покраснел Дровосек.
– Правда, что ты меня так сильно любишь?
– Да пошла ты… – Дровосек встал, подошел к своему товарищу и налил себе полный стакан. – Ахинею несешь какую-то бабскую… И по поводу того, что у меня не встал, напридумывала. Поднимать нужно умеючи, тогда и стоять будет нормально. Если у мужика не стоит, это совсем не его вина, а бабы, которая по-человечески не понимает… Поняла, дура бестолковая?!
– Ты всегда был щедр на комплименты…
Ощущение того, что я так и не смогла убежать из этого адского дома, пришло ко мне в полной мере только тогда, когда Дровосек взял меня за руку и потащил в спальню. Остановившись в дверном проеме, он посмотрел на сидящего в углу мужика и сонно сказал:
– Петрович, давай тоже поспи, а то на пьяную голову тяжело соображать, что лучше делать. Сейчас все равно никого не добудишься. Мужики все в ауте.
В знак согласия Петрович кивнул, но, поняв, что он вряд ли дойдет до кровати, уронил голову на стол и мгновенно уснул.
– Сломался Петрович, – подтвердил Дровосек и, затащив меня в спальню, повалил на кровать.
Как только мы очутились на одной кровати, я быстро отодвинулась и отвернулась к стенке.
– Ты что, мной брезгуешь? – обиженным голосом спросил Дровосек.
– От тебя самогонкой за версту несет. Дышать нечем.
– Я ж из-за тебя напился. Когда ты без сознания лежала, я уже, грешным делом, думал, что все, тебе крышка. Я и не надеялся, что ты в себя придешь и зашевелишься. Мне уже даже казаться стало, что он действительно тебя задушил.
– Ты, значит, с горя напился?
– Ну вроде того.
– У алкоголиков всегда есть оправдание, – на свой страх и риск сказала я, не смогла удержаться.
– Это кто алкоголик-то?
– Ты.
– Я?!
– Ну да. Я тебя вообще трезвым не видела.
– А ты меня часто видишь? Ты меня вообще ни черта не видела. А ну-ка, повернись ко мне.
– Зачем?
– Повернись ко мне лицом, я сказал! Иначе пойдешь спать в чулан к беглому солдату. Там как раз один матрас на двоих. Может, от него будет вонять лучше, и это придется тебе по душе!
Естественно, эта перспектива меня не обрадовала. Я не стала испытывать судьбу, а повернулась к Дровосеку и закрыла глаза.
– Только знай: о побеге лучше забудь. Я второго раза не допущу. Пристрелю сразу.
Я ничего не ответила на грозное предупреждение Дровосека, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но так и не смогла этого сделать. Перед глазами возникли будка, рядом с которой лежала мертвая собака, сторож, лежащий с простреленным горлом в дряхлой сторожке. От этих видений меня начало колотить. Чудовищный страх снова охватил меня, и я невольно прижалась к Дровосеку и слушала, как сильно и учащенно бьется мое сердце.