В якутской тайге
Шрифт:
Куликовский, прихватив с собой «представителей якутской общественности», поспешил в Харбин. «Настоящие якуты», возглавляемые краснобайствующим «старым революционером», попали в уязвимое место генерала, получалось вроде все так, как он и рассчитывал.
Услышав «призывной сигнал народа», Пепеляев охотно дал согласие оказать военную помощь «якутскому народному восстанию». Втайне он надеялся, что в случае удачи выступления в Якутской области, волна народного восстания против большевиков покатится дальше, поднимет на своем гребне пепеляевцев и позволит им создать автономную Сибирь.
От «подлинных народных представителей» Пепеляев получил аванс в сумме 60 тысяч золотых рублей. А вскоре он заключил договор с приморским правительством на право формирования во Владивостоке особого сибирского отряда для борьбы с Советской
В Харбине началась спешная вербовка командного состава из представителей белогвардейской эмиграции. Предпочтение при этом отдавалось старым сослуживцам Пепеляева по 1-й сибирской армии.
Опять на далекой сибирской окраине всплывала знакомая мрачная фигура генерал-лейтенанта Пепеляева, который в 1918 и 1919 годах обагрил кровью рабочих и крестьян сибирские просторы от берегов Байкала до гор Урала.
О затеянном Пепеляевым походе в Якутию скоро узнали те, кто в нем были кровно заинтересованы. Миллионер П. Кушнарев, грабивший якутов еще при царизме и бежавший после революции за границу, стал одним из покровителей пепеляевской авантюры. Он был не прочь еще раз погреть свои руки на костре гражданской войны.
Финансируя организаторов военного пепеляевского похода, Кушнарев рассчитывал, что это ему зачтется после победы, во время дележа добычи. С этой целью он связался с Куликовским и заранее решил оговорить свою долю.
«Господин управляющий Якутской областью! — писал Кушнарев. — Сообщаю вам о том, что на призывы якутского населения и его общественности, которые я начал получать еще с осени прошлого года, я счел своим долгом откликнуться организацией экономической помощи краю, зная, что обеспечение населения необходимым влечет за собой восстановление разрушенного народного хозяйства, возрождение мощи и независимости края.
К счастью, географическое положение окраины, прилегающей к морю, обеспеченной независимыми морскими сообщениями, благоприятствовало осуществлению моей идеи.
Прошлой зимой я поехал в Америку и организовал там американское акционерное общество «Олаф-Свенсон и К°», задачи которого заключаются в снабжении Якутской и Камчатской областей необходимым населению импортом, в содействии развитию торговли и промышленности, установлению путей сообщения, кредитных учреждений и осуществлению других мероприятий хозяйственного характера.
В осуществление этих задач нашим обществом послано к берегам Камчатки и Якутской области несколько торговых экспедиций, в том числе к устью р. Колымы, к берегам Охотского моря, на Олу, Охотск и в Аян. Вероятно, уже прибыл корабль нашего общества «Мазатлан» с американскими товарами и продовольствием, необходимыми населению. На этом пароходе находится президент нашего общества Свенсон.
Как вам известно, делегаты якутской общественности и «Холбоса» Г. В. Никифоров и С. П. Попов, встретив меня в Японии, обратились с просьбой оказать им финансовую поддержку для нужд якутской общественности. Такие же просьбы я получил от нельканских организаций и счел необходимым посильно помочь им. Просьбу делегатов Никифорова и Попова внес на разрешение общества, где не только поддержал мнение о выдаче 100 тысяч рублей аванса, а даже затратил для этого последние свои средства, финансируя общество, так как у последнего в тот момент не было свободной наличности.
Общество, выдав аванс Никифорову и Попову, заключило с ними как с делегатами якутской общественности договор о передаче всей якутской пушнины нашему обществу для комиссионной реализации ее на американских рынках, а также о снабжении и заготовке на комиссионных началах всех предметов импорта, необходимых населению Якутской области. (С этими договорами вас, наверно, уже ознакомили Никифоров и Попов. Таким образом, вы видите, что мною уже сделано то, о чем вы просите меня в своем письме.)
Мне остается в свою очередь просить вас, чтобы договора делегатов якутской общественности Никифорова и Попова с обществом «Олаф-Свенсон» были выполнены якутской общественностью. (Это весьма важно для будущего развития в Якутском крае деятельности нашего общества в американском масштабе.)
Я слышал, что во Владивостоке возбуждают вопросы о пушной и вообще торговой монополии в Якутской области. Надеюсь, что при решении вопроса о каких-либо монополиях наше общество будет привлечено к деятельности на предпочтительных началах, как организация,
11 июля 1922 года».
Проливая крокодиловы слезы о хозяйстве Якутии, помогая разорять это хозяйство, алчные дельцы торопились разделить шкуру неубитого медведя.
НАЧАЛО АВАНТЮРЫ
Все ближе к приморской дороге и к Владивостоку прорывались отважные красные партизаны. Они взрывали мосты и пускали под откос белогвардейские воинские эшелоны. Владивосток чувствовал приближение грозы и шумел, колыхался с утра до ночи в нервной горячке людских потоков.
Генерал Дитерихс, сменивший к тому времени братьев Меркуловых на посту марионеточного приморского правительства, приказал служить в церквах молебны о «даровании победы христолюбивому воинству». Владивостокские белогвардейцы искали забвения от надвигающейся грозы в кокаине, водке, в оргиях с проститутками.
В это тревожное для приморской белогвардейщины время во Владивосток из Харбина стали прибывать первые партии пепеляевцев. Из Маньчжурии они выезжали под видом рабочих артелей, направляющихся в Приморье на лесные разработки. Конечно, китайские власти отлично знали, что это за «лесорубы», но смотрели на все сквозь пальцы. На станции Пограничная китайские чиновники и офицеры, улыбаясь, говорили:
— Наша знай, куда и зачем ваша едет.
На Вторую Речку, в семи верстах от Владивостока, где в отведенных для них казармах размещались приезжавшие из Харбина пепеляевцы, стали стекаться прежние сослуживцы Пепеляева и из других мест, а также белогвардейцы, бежавшие из рядов приморской армии. Уже скоро там собрался отряд в 750 человек, состоявший наполовину из офицеров. По замыслу генерала такое большое число офицеров нужно было для будущей «народной армии», которую он мечтал развернуть из восставшего против Советской власти кулачества. В целях конспирации отряд формировался под видом милиции Северной области.
Моральное состояние пепеляевцев было низким. В их лагере процветало беспробудное пьянство. Многие белогвардейцы, объясняя это, откровенно говорили:
— Контора Меркуловых развалилась, скоро это случится с Дитерихсом, а затем дело дойдет и до генерала Пепеляева.
Это заставляло некоторых будущих «командиров дивизий и корпусов» задумываться о положении дел. Кто находился поближе к Пепеляеву, указывал ему на низкую дисциплину и подавленное состояние части офицерства, сравнивали с тем, что было во времена Колчака.
Генерал только хмурился, чертыхался и неизменно заявлял:
— Тыловая болезнь… Уедем из Владивостока, начнется боевая жизнь — все подтянутся и выровняются.
Дитерихс отрицательно относился к поездке Пепеляева в Якутию. Во-первых, как отъявленный монархист, он не признавал «народоправских» взглядов генерала, а во-вторых, опасаясь приближения Красной Армии, хотел бы оставить его отряд для усиления фронта приморской армии.
Куликовский же проявлял завидную энергию, готовя якутскую экспедицию. После усиленных хлопот он добился, что «приморское правительство» разрешило израсходовать для этой цели 20 тысяч золотых рублей и на 100 тысяч рублей гербовых и других казначейских знаков (бандеролей, почтовых марок, вексельной и актовой бумаги). Но так как фрахт пароходов под якутскую экспедицию обошелся в 15 тысяч золотых рублей, то наличными у Куликовского осталось только 5 тысяч. Тогда он решил спекульнуть шестью пудами полученных ценных бумаг и пустил их в распродажу на 50 процентов дешевле номинальной стоимости.
Этот своеобразный «государственный аукцион» вызвал страшную валютную свистопляску, которая не преминула отразиться на денежном курсе приморского правительства. Дитерихс, обеспокоенный падением рубля, поспешил отобрать у Куликовского оставшиеся ценные бумаги. Все же «правитель области» успел заработать на этом деле 16 тысяч золотых рублей.
Лидер сибирских областников, народоволец Сазонов, «дедушка сибирской контрреволюции», который успел сблизиться с японским генералом Фукуда, попытался возглавить выступление Пепеляева, но генерал отверг эти поползновения.