В закрытом гарнизоне

Ковалев Валерий Викторович

Затем была еще одна, с которой Серега познакомился, отдыхая после похода в военном санатории в Крыму, и история повторилась.

– Права ты была, Марковна ох как права, – пробормотал Серега, глядя в лобовое стекло несущейся по проспекту «Волги».

– Чего? – не понял его таксист.

– Да это я так, мысли вслух, не обращай внимания.

«Березка» встретила несколькими болтающимися у входа фарцовщиками, важно дефилирующими по ее залам покупателями и обилием импортных товаров.

Для

начала Гладков купил тетке шикарного вида пуховую шаль, пару металлических банок цейлонского чая, три бутылки рому и две коньяка (Марковна любила пунш по северному), к этому присовокупил несколько палок финской «салями» и красный шар швейцарского сыра, после чего расплатился чеками и загрузил все в кофр.

Далее он перешел в ювелирный отдел, где приобрел обручальные кольца – себе, предварительно померив, и невесте, выяснив, что размер при необходимости можно поменять.

Затем, с чувством выполненного долга, Серега оставил магазин, сел в ожидавшее его такси, и оно понеслось в сторону аэропорта.

На город опускались сумерки, в небе зажигались первые звезды.

Затем были несколько часов ожидания, ночной полет под убаюкивающее гудение турбин воздушного лайнера и посадка в Архангельске ранним утром.

– Ну, здравствуй, родина, – сказал Серега, спустившись по трапу, и с удовольствием вдохнул морозный воздух.

Добравшись до городского автовокзала, он нашел на табло с расписанием знакомый районный центр, купил в кассе билет и, до отхода автобуса, решил выпить кофе в уже работающем буфете.

– А может чего покрепче, товарищ старший лейтенант? – оценивающе оглядев рослую фигуру офицера, – заиграла глазами разбитная буфетчица.

– Рано, – подмигнул ей Серега, и, расплатившись, отошел к стоящему у окна столику.

Кофе был крепким и горячим, за стеклом рождалась алая заря, а в душе ширилась и росла надежда.

Поездка до располагавшегося в нижнем течении Северной Двины райцентра заняла ровно час, и когда мартовское солнце выкатилось из-за верхушек сосен, Гладков стоял на его центральной улице.

За прошедшие два года, здесь ничего не изменилось.

Напротив, через дорогу, монументально высилось рубленое, с красным флагом, здание райисполкома, рядом с ним белел афишами клуб и располагалась чайная, а далее тянулась череда с высокими крышами изб, над которыми в небо поднимались белесые столбы дыма.

Изредка проходящие по деревянным тротуарам местные жители с интересом поглядывали на Серегу, кивали ему как знакомому, и он им отвечал, – здравствуйте.

Теперь предстояла последняя часть пути, и, подхватив кофр, Гладков направился в сторону чайной.

Рядом с ней, с философским видом, стоял запряженный в розвальни мерин, а чуть дальше видавший виды «ЗИЛ»,

с затянутым тентом кузовом.

В чайной витал свежий запах пива, на обитой жестью стойке парил здоровенный, надраенный до зеркального блеска самовар, краснощекая буфетчица что-то щелкала на счетах, а за одним из столиков неспешно прихлебывали из кружек и закусывали вяленой рыбой два молодых парня и кряжистый, с бородой старик, в расстегнутом полушубке.

– Привет честной компании! – подойдя к ним, сказал Серега.

– Здорово, паря, – солидно кивнул старик, и парни сделали то же самое.

Далее Гладков назвал теткину деревню, которая была в пяти километрах от райцентра, и поинтересовался, не едет ли кто в ту сторону.

– Не, командир, мы в другую, – сказал старший из парней, и младший звонко повторил, – в другую.

– Ну, а ты, отец? – обратился Серега к деду, который в очередной раз приложился к кружке.

Тот неспешно ее опорожнил, довольно крякнул, и, огладив бороду, прогудел, – еду.

Спустя несколько минут они вышли из чайной, Егор Захарыч, так звали старика, – проверил упряжь, и сани, с устроившимся позади Гладковым, плавно тронулись в путь.

– А ты СЕргий, ежели не секрет, к кому? – поинтересовался на выезде из райцентра Захарыч и звонко чмокнул губами, – но, Ларька!

– К Гладковой, Варваре Марковне – поудобнее устраиваясь на застланном полстью сене, и, с удовольствием вдыхая запах тянущегося по сторонам хвойного бора, – ответил Серега.

– Знаю такую, – кивнул треухом дед. – Она работала у нас в леспромхозе, нормировщицей. Так ты ей сын?

– Ага, – сдвинул на затылок мичманку Серега. – Вот, приехал на побывку, – и стал жевать вытянутую из сена травинку.

– На побывку, это хорошо, – одобрительно изрек Захарыч. – Сам служил, понимаю..

Затем он сообщил, что в войну оттрубил на флоте целых семь лет, потом ловил рыбу и валил лес, а теперь на пенсии.

– А чего без жонки, али холостяк? – снова чмокнув на Ларьку, обернулся дед к Гладкову.

– Вот за ней и еду, тетка обещала засватать, – подмигнул ему Серега. – Как, есть тут у вас девки?

– Этого добра хватат, – утвердительно кивнул Захарыч. – И все красивые, лярвы, так бы сам и жанился.

– Так в чем вопрос? Дед ты видный. Женись.

– Жанилка ужо не та, поистерлась, – басовито хохотнул Захарыч, и Ларька тревожно запрядал ушами.

А солнце между тем, поднималось к зениту, с высоких сосен изредка срывался подтаявший снег, где-то далеко рас

сыпал дробную трель дятел.

Миновав бор, они переехали по деревянному мосту небольшую, с проталинами на синем льду речку, и, через километр, оказались на широкой лесной развилке.