В заповедной глуши

Мартынов Александр Игоревич

Неподалёку в лесу обнаружился выворотень - Витька натаскал под него побольше лапника, расстелил одеяло, запас сушняка (относительного) и разжёг небольшой косте-рок около "входа". Всё. Ночлег был готов. Оставалось поесть, устроить в огне полешки потолще и подлиннее - и заваливаться спать. Только бы дождь снова не пошёл, подумал Витька, нарезая финкой копчёное мясо. Нет, не должен. Небо совсем чистое (первый раз за две с лишним недели) и ветра совсем нет (тоже впервые за этот срок). И солнце сади-лось за чистый горизонт...

Он ел, глядя в огонь,

а когда закончил и посмотрел вокруг - то понял, что стемнело совсем. Ну что ж, выпить ещё чаю - и спать. Мальчишка потянулся, поглядывая по сто-ронам - и вдруг замер. Медленно опустил руки.

К холму - с другой стороны, там, где была Гирловка - приближалась тройная цепо-чка огней. Они двигались беззвучно и равномерно, Витька так обалдел от этого зрелища, что не сразу сообразил: это просто факелы в руках у идущих людей. А когда понял, то на смену обалдению пришёл интерес: что за новости?

Витька поднялся на ноги. Постоял, согнувшись и наблюдая,как огненная полоса при-ближается к холму и, делясь на три части, начинает вползать на него. Потом, не обува-ясь и осторожно, бесшумно ступая, мальчишка начал красться за кустами - ближе к этому зрелищу.

Теперь он видел, что это мальчишки и девчонки из Гирловки - всех их он хорошо знал. Одетые в зимнюю форму - серые куртки-бушлаты с откинутыми капюшонами, се-рые штаны, тёплые ботинки - они стояли ближе к вершине холма тремя неподвижными кольцами. В правой руке у каждого был факел,пылающий рыжим ровным огнём. Освещён-ные факелами лица были неподвижны, но в то же время казались меняющимися из-за иг-ры света и тени на них.

Витька почувствовал, как по спине прошёл холодок. Ведь это было... да,это было... во сне, в одном из снов, которые кажутся реальными, как явь - жар пламени у щеки, те-мнота, оттеснённая за пределы огненных колец... Закусив сгиб пальца,он смотрел на про-

167.

исходящее, не отрываясь и не шевелясь.

Около дуба возник силуэт человека, и факел в его руке поднялся вверх. Синхронно вскинулись факелы в руках у остальных. Пламя заметалось. Витька выдохнул изумлённо - он узанл в человеке возле дуба Альку. И, едва он узнал её, как послышался отчётливый и ясный голос девчонки - она говорила, вскинув голову, и каждое слово скатывалось вниз по склону холма и билось в стену осеннего леса, как в щит, возвращаясь эхом:

– Сказано:

"Дерзновенно, крылом к крылу

Вспарят над землями отчими

Светлая соколиха и сокол ясный

И решат исход войны с силами зла

Те, о ком незримой рукой начертано:

"В лета нужды и разора лютого в Отечестве

Дерзким сим добродетелью суждено воспрянуть".

Сказано. И быть по сему".

– Быть по сему!
–

отозвались хором огненные круги. Факелы описали дугу - их вонзали рукоятями в землю.

– В этот день, - говорила Алька, - мы с вами и вы с нами - те, кто жил на нашей земле, те, кто защитил её, те, кто в неё ушёл. Слышите нас?

– Слышите нас?
– тихо повторил вопрос хор. Алька подняла левый рукав куртки, протя-нула обнажённую руку над пламенем.В её правой руке Витька увидел нож. И десятки кли-нков отразили пламя факелов. Голос Альки был твёрд и ясен:

– Как бывало, свет и тьма

В незримой суровой схватке сошлись,

Вновь пророчеству древнему сбыться время настало.

Так не жди, загляни в свою душу и разберись,

Кто ты духом? Что влечёт тебя с большею силою, добро или зло?

Вместе с тем осознай наконец, кто достоин и величья познает венец,

А кого проклянут и всем родом забудут как звать.

Слышишь, сердце в набат! Хватит злу уповать.

Звонче родины пульс! Время духом воспрять!
– и с этими словами клинок полоснул по руке. В пламя факела упали капли.
– Мы встретимся!

– Мы встретимся...
– эхом отозвались голоса. В огни скатывались тёмные увесистые капли... а по спине Витьки пошла дрожь. Он мог бы поклясться, что холм... шевельнулся, как будто кто-то неимоверно огромный и могучий повёл под землёй плечами. Тяжело загудели ветви дуба. Алька подняла нож к небу:

– Мы помним о вас - верьте!

– Верьте...
– откликнулись круги. Факелы снова взлетели - и опустились, погасли разом. Глухая темнота покрыла курган и всё вокруг. Когда ночное зрение, растревоженное огнями, вернулось к Витьке - то возле кургана уже никого не было.

Он вернулся к совему костерку. Долго вытирал травой и грел возле пламени застывшие ноги. А когда отогрелся - то увидел, что возле выворотня стоит Алька. Стоит, подойдя совершенно бесшумно - и смотрит. Это было до такой степени странно, что Витька решил было: ему это снится. И спросил:

– Это ты?

– Ты видел?
– в голосе Альки не было сердитости или даже укора. Она обогнула выворотень и селя рядом с мальчишкой, не сводя с него глаз. Витька кивнул.
– Это была Навья Ночь. Ночь в памят о погибших.

– Так получилось, - отвтеил Витька.
– Я не хотел подсматривать.

– Всё правильно получилось, - ответила Алька.
– Я посижу с тобой?

– А дома...
– начал Витька, но сам себе усмехнулся: да уж, если "комиссаршу" отпуска-