В заповедной глуши
Шрифт:
– Выберешь себе книжку. Сам. Попытка не пытка, вдруг понравится, а?
– Да ну тебя, - отмахнулся Витька, но тут же признался: - Я... я, Валь, плохо читаю. Ну, не то чтоб не умею, нет, умею, - поспешно поправился он, - но медленно читаю.
– А кто за тобой гонится-то?
– искренне удивился Валька. Витька несколько секунд смотрел на него, потом встал:
– Ну пойдём, что ли...
...В кабинете Михала Святославича Витька притих и с робким почтением
– Выбирай...
– но тут же понял, что Витька мгновенно заблудится и плюнет на эту за-тею.
– Чего ты вообще хочешь?
– Да я ничего не хочу, - пробормотал Витька, в этот момент ужасно похожий на чело-века, который в трусах оказался в каком-то высоком собрании и ёжится под устремлен-ными на него удивлённо-возмущёнными взглядами элегантно одетых леди и джентльме-нов, думая об одном: где тут ближайшая дверь. Смотреть на это было забавно, но Валь-ка запретил себе даже улыбаться и уточнил:
– Ну на какую тему? Тут разные есть. Даже макулатура.
Макулатурой отец называл детективы и боевики,хотя сам их читал. Валька вспом-нил это и сморщился. Но Витька этого не заметил. Блуждая глазами по полкам, он подо-шёл ближе, прочёл на одном из корешков:
– Платон. Диалоги...
– с сомнением посмотрел на книжку: - Это что, одни диалоги?
Валька не выдержал - фыркнул. Витька посмотрел обиженно, засопел носом. От-вернулся, наугад снял с другой полки книжку в сером тканом переплёте с вытертым ри-сунком.
– Вот эту. Эн И Дубов, "Горе одному".
Валька сам не читал такой книжки, хотя фамилия автора показалась ему знако-мой. Но он всегда плохо запоминал писателей (а вот художников и музыкантов - хорошо, бывает же такое...) И сейчас пожал плечами:
– Давай...
Мальчишки вернулись в свою комнату. Валька уселся опять к окну, заметив, что Витька завалился животом на так и неубранную кровать, поставив книгу на подушку и
121.
подперев подбородок кулаками...
...Когда через три часа Валька собрался пойти порисовать, Витька всё ещё читал.
Валька взял с собой фляжку с холодным соком, несколько бутербродов. Ему хоте-лось поймать осень в августовском лесу. Но лес всё ещё был летним, тёплым и звонким от птиц, и Валька невольно подумал, что, может быть, лето задержится навсегда... А вдруг это - как в одной читанной книжке (на этот раз забылось и название)? Просто он умер или был убит где-нибудь на страшных дорогах или во внезапно ставшем чужом го-роде - и это жизнь после смерти? Рай. Непонятный, ироничный, но хороший "провод-ник", встреченный на полевой дороге и таинственно исчезнувший позже. Лесной кордон, молчаливый лесник, нелюбопытные люди в далёкой деревне, друг и собака...И вечное лето. Может быть, сюда придут и отец с мамой, и надо только подождать... Может быть, сюда соберутся все хорошие люди, которых он знал в жизни - подальше
Он всё-таки сделал несколько набросков. Они ему не понравились, но Валька не имел привычки выбрасывать даже неудачное, хорошо зная, что взгляд человека меняется со временем - то, что казалось неудачным, позже может восхитить. Потом поел, сидя на прохладном камне, венчавшем пологий холм, поднимавшийся в лесу. И всё-таки сделал ещё один набросок - карандашом. Полевую дорогу, по которой - рука об руку, босиком - шли мама и отец. А чуть сбоку и впереди - Леший. Валька подумал и затенил его лицо полой широкой шляпы, потом пририсовал над плечом камуфляжа рукоять полуторного меча-бастарда, а ноги обул не в ботинки, а в высокие сапоги с отворотами. Хмыкнул, рассма-тривая получившееся. И прошептал:
– Приведи их, пожалуйста... ты можешь, что тебе стоит...
* * *
– Ты чего задумался?
Я покосился на Славку. Тот курил длинными затяжками, глядя на меня с улыбкой и придерживая коленом стоящую между ног "сайгу".
– Задумался?
– медленно переспросил я. Славка докурил, бросил бычок по длинной дуге в траву - щелчком с большого пальца:
– Ну да... Смотришь куда-то...
– он покрутил рукой.
– Увидел новый смысл прочтения национальной идеи? Поделись, разовьём вместе.
– Да нет, - я погладил изгиб магазина своей "сайги".
– Просто знаешь... показалось, что кто-то зовёт.
Он не удивился, только кивнул:
– Бывает...
– и поднялся.
– Ну что, пошли? Тебе же пора, ты говорил.
– Пора, - я тоже решительно встал, закинул на плечо полуавтомат.
– Пошли, конечно...
* * *
Михал Святославич встретился Вальке, когда тот уже возвращался домой - на до-рожке к кордону. Лесник кивнул мальчишке и поинтересовался:
– Рисовал?
– Валька ответил кивком.
– А Витек где?
– Читает, - рассеянно ответил Валька. И добавил: - Наверное.
– Читает?
– переспросил лесник. Валька пожал плечами:
– Мы там у вас книжку взяли. Дубова. Вы не против?
– Да ради бога, - отозвался Михал Святославич, - сколько можно спрашивать... И поин-тересовался: - А точно читает?..
...Витька читал. Лёжа в той же позе - как будто и не вставал. Читал он и потом, читал во время позднего обеда и дальше до вечера, отделываясь от Вальки неопределён-ным мычанием. И только когда Михал Святославич закрылся у себя в кабинете рабо-тать, а в окнах сгустились прохладные августовские сумерки, Витька от книжки отор-вался и побрёл чистить зубы, задумчиво глядя перед собой.
Не в шутку озабоченный таким поведением, Валька настороженно остался сидеть