В зеркале сатиры

Семенов Мануил Григорьевич

Когда начинало вечереть и поток прохожих редел, Кузнецов-младший запускал руку в урну, выгребал оттуда смятые и, казалось бы, теперь никому не нужные лотерейные билеты. А дома он их тщательно разглаживал и сверял с подлинной таблицей. Не было еще случая, чтобы страстный агитатор за утилизацию бытовых отходов не вылавливал какой-нибудь крупный выигрыш.

А секрет заключался в следующем. Появившись у витрины рано утром, автор научного трактата лезвием безопасной бритвы вырезал настоящую таблицу и вклеивал вместо нее старую, от какого-нибудь предыдущего тиража. Благодаря мудрому совету Теоретика, растративший свои прежние накопления и вконец обнищавший человек снова нашел надежный способ зарабатывать средства к существованию и даже откладывать на черный

день.

Теоретик остался верным себе. Он не только выдвигал общественно-привлекательные идеи. Кай Юльевич твердо придерживался правила, чтобы любая из них, будучи внешне привлекательной и симпатичной, в то же время служила надежным прикрытием подпольного бизнеса…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

где неожиданно происходит разрыв между Теоретиком и Матвеем Канюкой

Что же касается бизнеса Матвея Канюки, то он процветал.

Как это происходило? Когда «Рюмочная» гасила свет своих витринных окон, в подсобке начиналась тихая, незримая и плодотворная работа. И тут, конечно, решающую роль играла Надя с ее изумительно точным глазомером и автоматически отработанными приемами наполнения стеклянных сосудов той или иной влагой. Надя абсолютно безошибочно отливала в пятилитровую банку только сто граммов водки из каждой бутылки и ставила ее на место. Новая бутылка — и еще сто граммов, бутылка — сто граммов, бутылка — сто граммов. Конвейер, конвейер! Движения все убыстряются и становятся совершенно автоматическими. Затем идет обратный процесс: добавление в алкогольную влагу обыкновенной воды. Это делает муж Нади — Кузьма, служащий спасательной станции на Галаховском озере. Когда и этот, впрочем несложный, процесс оказывается законченным, в дело вступает механика. Каждую бутылку нужно пропустить через штамп. На горлышко бутылки закатывается металлическая крышка, и на ней явственно проступают слова: «Моск. лик. вод. з-д». А в середине металлического кружочка появляются две прописные буквы «ОМ», что означает «Особая московская».

Так и идет работа: штамп — бутылка, бутылка — штамп…

Однообразие, свойственное предприятиям, перешедшим на единый производственный поток. На конвейере человек быстро утомляется. В данном случае мы имеем в виду Кузьму. И он говорит:

— Надя, давай передохнем!

Конвейер останавливает свой бег, и наступает передышка. Кузьма плещет в запыленный граненый стакан какое-то количество еще не разбавленной, вполне кондиционной алкогольной влаги, выпивает, закусывает нарезанной аккуратными дольками минской колбасой и закуривает. Проходит несколько минут. Супруга торопит:

— Кузьма, надо работать! Скоро придут за агрегатом.

Тут супруг, внявший разумному доводу жены, гасит окурок и снова приступает к делу.

Так продолжается до полуночи. А в итоге этой бешеной, изнурительной работы мы имеем совершенно пьяного человека, то есть Кузьму, и стоящего рядом совершенно трезвого контролера в виде Нади.

Она подметает в подсобке, убирает образовавшийся мусор, расставляет, как и полагается, сосуды со сверкающей таинственным блеском одуряющей жидкостью.

Супруги выходят на улицу, с трудом выволакивая механическое приспособление для укупорки бутылок, и ждут. Впрочем, ждать им приходится недолго. Подходит Раненый олень со своим другом. Они берут агрегат и уносят его в ночь. Супруги же, довольные проведенным временем, направляются в другую сторону. Правда, Кузьма, муж Нади, немножко покачивается, но этого уже никто не видит, поскольку Галаховка успела погрузиться в глубокую ночную дрему.

Так вот из недели в неделю продолжалась эта тихая операция балования водки — напитка, который отпетые галаховцы и ее случайные гости превозносили выше всего. Ну а потом произошло то, что и должно было произойти. Один посетитель «Рюмочной», взявший бутылку водки для «домашнего доигрывания», вдруг обнаружил внутри нее обгорелую спичку. Другому повезло еще больше: в бутылке

он обнаружил окурок сигареты «Памир», любимый Кузьмой сорт отечественной табачной продукции. Эти происшествия были зафиксированы на потрепанных страницах жалобной книги «Рюмочной», которую регулярно просматривал Семен Похвистенко. Он решил, что попадание посторонних предметов в бутылки со спиртным — явление редкое и примечательное. Откуда им взяться в продукции «лик. вод. з-да», где действует сплошная автоматика? Именно с этими сомнениями и пришел товарищ Похвистенко к начальнику райотдела милиции. Вопреки установившейся литературной схеме о начальниках и, в особенности, о начальниках милиции как людях бездушных и казенных, в данном случае рапорт рядового милиционера Похвистенко был выслушан с особенным вниманием…

А в это время сведения о кипучей деятельности Матвея Лазаревича достигли чуткого слуха Диогенова. Между Теоретиком и председателем кооператива состоялось объяснение, про которое никак не скажешь, что оно «протекало в теплых, дружественных тонах».

— Не кажется ли вам, — сказал Диогенов, — что вы переступили черту закона?

— Какую еще черту? — угрюмо переспросил мясник.

— Я уже сказал: черту закона. Надеюсь, вам известно о государственной монополии? Она распространяется на добычу полезных ископаемых, заготовку пушнины, производство табачных изделий и спиртных напитков. Вмешавшись в последний производственный процесс и самовольно изменив технологию приготовления водки, вы, вольно или невольно, нарушили госмонополию и тем самым поставили себя вне закона…

— А ты уже успел об этом пронюхать, шпиён? — багровея от гнева, спросил Канюка.

— Во-первых, не шпиён, а шпион, надо хорошо знать хотя бы скудный лексикон детективной литературы. А во-вторых, я уже предупреждал вас, Матвей Лазаревич, что в рамках ЖСК «Лето» ничего незаконного допускаться не должно. В противном случае, возглавляемый вами кооператив может не рассчитывать на мои услуги. Я философ, а не какой-то пошлый уголовник.

— Ну и катись ты со своей философией куда подальше! — окончательно рассвирепев, выпалил мясник.

Так бескомпромиссно закончилась эта беседа, о которой в «Сельском вестнике» не было помещено никакого коммюнике.

Прозорливое предвидение Теоретика сбылось: человек, оказавшийся за чертой закона, находился там недолго. Галаховская милиция быстро засекла все точки разросшейся вширь и вглубь водочной империи Канюки.

Обнаружить их было сравнительно нетрудно.

Мы применили тут слово «сравнительно» не зря. В былые времена определение процента винных градусов в алкогольных напитках было делом довольно трудным. Следовало брать пробу, везти ее в специальную лабораторию, и там точный химический анализ давал ответ на вопрос, разбавлена ли водка, или она соответствует заводской кондиции. Операция громоздкая и малоэффективная, потому что она исключала очень важный для криминалистики момент внезапности и сиюминутности.

Другое дело, когда в распоряжении милиции оказался приборчик, изобретенный одним умным человеком. Собственно говоря, это даже не приборчик, а химический реагент в виде плоского кружочка, внешне похожего на пластмассовый. Если налить в рюмку водки и опустить в нее кружочек, то он будет плавать на поверхности строго горизонтально. Отлейте немного водки и добавьте воды — кружочек накренится. Чем больше воды вы будете добавлять, тем крен будет больше, пока кружок не станет вертикально. Степень крена и показывает количество добавленной воды в бутылку с сорокаградусной.

С помощью этого реагента работники галаховской милиции быстренько, без лишнего шума, установили очаги балования водки как в самой Галаховке, так и в ее окрестностях.

Теперь осталось только наметить план операции. Ее решено было начать с уже хорошо известной нам «Рюмочной». Ждали подходящего момента.

Проходя однажды утром мимо «Рюмочной», Семен Похвистенко увидел в витрине наспех приклеенную бумажку: «Санитарный день». Похвистенко немедленно явился к начальнику.