В жарких объятиях Дерзкого
Шрифт:
Ловко лавируя между машинами, я с лёгкостью усмиряла своего огненного Мустанга и неслась бесстрашно пронзая загородную тишину. Юля тихонько сидела вторым номером прижавшись к моей спине, при этом огибая тонкими ручками мою талию и вонзаясь наманикюренными пальцами в бензобак. Где-то за нами порыкивал байк Ильи, но обогнать не решался. Не иначе как девица за его спиной, в целях безопасности, запретила ему совершать обгон.
На подступах к городу, немного скинув скорость, я ощутила некое разочарование и опустошение, осознавая, что только в состоянии полёта я жива и свободна. Нет условностей этого мира, нет проблем и препятствий. Только полёт. Дикий и необузданный.
Вся
Пока Юля рассматривает ссадины на лице своего благоверного, мы переглядываемся с Назаром. Дерзкий такой, а нахохленный словно павлин в брачный период. Подойдя ближе, он обхватил меня за талию и, тесно прильнув, впился в мои губы горячим поцелуем. Я вновь почувствовала как моё тело скользящими языками ласкает нестерпимое желание. Даже в жар бросило. Наглые ладони Назара бесцеремонно ощупали мою задницу вынуждая меня радоваться лишь тому, что мы в самое ближайшее время свалим отсюда и никто не запомнит моего позора на этой больничной стоянке: ни ребята из компании, ни случайные прохожие, ни пациенты наблюдающие сейчас за нами из окон своих палат. Тёплое дыхание обжигает мою шею и нежный шёпот трепыхающейся волной разливается по каждой клеточке моей кожи. Как оказалось, очень чувствительной:
— Останься ещё на день.
За спиной послышалось ворчание Юли, а следом писк блондинки, которая зажималась с соперником Сазонова. Мой Дерзкий не сдержался и, хохотнув, подколол:
— Это он проверяет работу второй руки. Радуйся, что рабочая. Другой — месяц минимум не притронется к твоим прелестям.
— Идиот! — выплёвывает девушка злобно, а парни начинают дружно стебаться, вынуждая оборачиваться случайных прохожих и посетителей клиники.
Сокол что-то скомандовал на чистейшем русском, но ненормативном и все засобирались, чтобы свалить со стоянки, пока больные в нас костылями не стали бросаться.
Зарычали двигатели взрывая тишину осеннего утра.
— Сокол к себе в клуб сегодня позвал, — глаза Дерзкого взирали на меня пронзительной мольбою. Не знаю, или это моё разыгравшееся воображение или случайно замеченная тоска в его глазах, но мне захотелось остаться. Пусть на один единственный день и ничего не решающую ночь, но остаться. Чтобы чувствовать как можно дольше вкус его тёплых губ с привкусом дыма и страсти — на своих устах. Чтобы ощущать жадные касания его сильных пальцев на своём теле. Чтобы насладиться глубиной его бушующих ураганом глаз. Главное в них не утонуть.
Глава 31
В жарких объятьях
Умоляющий взгляд Назара и я благосклонно киваю. Моё предложение задержаться братец охотно принял и спустя час мы с ним уже тусили абсолютно в разных местах — он со своей новой кралей, а я с моим дерзким спутником.
Атмосфера клуба благоволила приятному проведению этого вечера: из динамиков лился расслабляющий мотив, бармен сделал вкусный безалкогольный коктейль, мы с Дерзким наедине. Да, да не смотря на кажущуюся оживлённость и достаточное количество
Так вот об эмоциях. Мне впервые за столь долгий период охлаждения — ледниковый период — хотелось нежности и ласки. Чтобы мужчина прижал к себе и не выпускал из горячих объятий. Согрел душу и сердце. А та корка изо льда, что так плотно и надёжно сдерживает мои ощущения и восприятие этого мира, наконец, дала трещину. Забавно. Вспомнилась сказка Ганса Христиана Андресена, «Снежная королева», которую я так любила читать в детстве. У меня была большая глянцевая книжка его сказок. С большими яркими картинками. Но странички именно этой сказки были затрёпаны до неприличия сильно. Мама ругалась на меня, якобы я не умею бережно относиться к таким дорогим вещам. Мол, за неё заплачено чуть ли половина её зарплаты. Уже будучи подростком, я поняла на сколько она утрировала масштабы «катастрофы». Мама всегда и всё превозносила, что покупалось для нас с братом. А вот отец… отец у неё всегда был центром вселенной. Царём, у ног которого она готова была лечь ковриком, позволяя ему греть о неё свои венценосные ноги, а если надо, то и вытирать их же о её покорно распластанное тело.
От детских воспоминаний заныла душа. Снежная королева. Вот только в этой сказке у неё совсем другая роль — та, что была уготована маленькому мальчику Каю. Её сердце методично обдували холодным дыханием начиная с раннего детства, причём все самые близкие люди: отец, мать, Андрей… Северные колючие, потоки сначала остудили, а потом, словно тонкая плёночка затягивающая воду, замуровали в жёсткий панцирь. Ну а потом уже время сделало своё дело, и доброе сердце хрупкой ранимой девочки превратилось в надёжно спрятанный твёрдый алмаз. Красивый, желанный, дорогой… но не способный чувствовать и любить.
— О чём задумалась? — счастливые глаза Дерзкого светились такой искренностью. Края моих губ невольно дрогнули, а потом и вовсе «поползли» вверх оголяя ряд ровных зубов.
— Да так, — пожимаю неопределённо плечами и озираюсь по сторонам, вроде как желая убедиться, что за нами и правда никто не наблюдает.
— Ты чего-то боишься? — словно прочитав мои мысли, поинтересовался Назар. Его лицо при этом стало серьёзным, зрачки расширились придавая глазам глазам строгости и даже злости. К чему бы это? — Вы с братом… от кого-то скрываетесь?
— С чего ты взял? — вырвалось незамедлительно из моего рта и я, нервно прикусив нижнюю губу, спешно отвела взгляд в сторону.
— Тебе привести все аргументы? — я напряглась. Голос Назара стал жёстче и мне реально стало не по себе.
Вот же дура. Попёрлась не понятно с кем и непонятно куда. В голове закрутились события последних двух дней. Да, приветливая компания, ребята хорошие, девчонки, никто не давал повода волноваться. Эти два передравшихся павлина не в счёт. Девушку не поделили. Всякое бывает. А Назар. Всё что я о нём знаю, так это то, что он Дерзкий. Ну и что целуется классно. Всё. Сижу тут в кабинке закрытой, непонятно каких приключений на свою многострадальную задницу ожидая.