В зоне особого внимания
Шрифт:
— Сам застрелись, раз Родину просираешь!
— Тихо, мальчики, вы чего?! Ну-ка, Валера, пистолет отдал мне быстро! А ты, Толя, совесть имей — ну что он один может? — на кухню влетела жена Лукаря, очевидно, подслушивающая нас под дверью.
— Дождемся, русских выгонят из республики и лишат прав гражданских, — устало наливаю водки, ибо по сути они с мужем правы, но ведь и я прав!
— Не преувеличивай! Не лишат! До конца читай декларацию эту, — Лукарь, больше не чокаясь со мной, залпом опрокидывает в себя стопку беленькой. — «… народ Эстонии в будущем не согласится с каким-либо законом, который дискриминировал бы представителей любой другой этнической группы, проживающей в Эстонской ССР».
— Хуев как дров! — зло выплюнул я, когда супруга, разоружив
Глава 3
— Подслушивал, что ли? — усмехнулся я на вопрос Цимика.
— Хоть бы и да. Знаешь, нечасто я слышу, как на полковника орут, да вообще в первый раз! Обычно он сам на всех кричит, — не отпирается сосед Лукаря.
Чего я тогда за Прибалтику сагрился, сам не знаю. Плевать мне на неё.
Еду домой. Несмотря на то что заплатил за аренду дома до осени, на выходных собираюсь переезжать в новую квартиру. Ремонт там, наконец, доделали! Удачно разрешилось все и со стоянкой для машины. Оказывается, есть у нашего крайкома гаражи в разных частях города! Выделил нам их исполком, все чин по чину. В основном они все заняты, но рядом с нашими тремя новыми домами имеется один свободный, и я совершенно официально выбил его для себя. Гараж совершенно пустой, только у стены одиноко стоит старый колченогий стул с грязной обшивкой. Зато здесь есть и отопление, и свет, и смотровая яма, и вода рядом. В гараж вообще две машины поместиться смогут, большое такое кирпичное строение. Я когда заходил туда в первый раз, света не было, хотел найти председателя, но не тут-то было! Эти две дюжины гаражей числятся на балансе аэропорта, и у исполкома имелась тут только квота, которую и передали крайкому. Ехать в аэропорт Емельяново желания не было, хоть машина и есть, но жаль терять время. Поступил как настоящий партократ — дал команду своей секретарше. Аня уже сама созвонилась с приёмной аэропорта, на служебной машине передала ключи от гаража (ведь я сразу сменил замок), и через день гараж был готов к заселению. А в МЖК пока к заселению готов только один дом из трех — мой. Два других к Новому году сдадутся. Три красавицы-десятиэтажки в девять жилых этажей гордо красуются на пустыре района. Дома однотипные — по 36 квартир в подъезде и по шесть подъездов в доме. Двести пятнадцать квартир уже заселены в сданном доме, моя единственная — пока нет. На первом этаже расположился детский Дом Техники, размещение ещё некоторых контор бытового назначения, вроде химчистки и парикмахерской, запланировано. В двух соседних домах будут универмаг и поликлиника. В этом году начали строить ещё два дома по линии МЖК, срок сдачи — девяносто первый год. Но это уже не моя головная боль, а Адасова. И так помог ему с оформлением земли — это хоть и пустырь, но числиться на минобороны. А место у нас хорошее, из моего окна, например, Енисей виден.
Поскольку я выпил немного алкоголя, то поехал домой на служебной, бросив свою машину в гараже крайкома. Включив телевизор, смотрю новости. Хрен его знает — помог я или нет глобально? Говорят о многочисленных жертвах и разрушениях. Надеюсь, что хоть кого-то удалось спасти.
Утром проснулся от стука в калитку. Открываю — Махно.
— Толян, Толян, хорошо что ты тут! — обрадовался молодой ещё парень из бандитской тусовки.
— И тебе привет. Слышал, что в Армении творится? — сразу перехватил нить разговора я.
— Я к тебе по этому поводу, вчера вечерком весточка пришла от Вано. Поздно принесли, я не стал тебя будить. Вано сказал — с него ящик коньяка! А что там было-то? — Махно топтался на месте, переступая с ноги на ногу, будто хотел в туалет.
— Да что было? Встретились мы случайно в Ленинакане, он помог мне с транспортом, потом ещё в Ереване в аэропорт отвез. Ну и всё… Там мужик один был, Федор. Ехал я с ним в милицейском бобике. Он тоже наш, красноярский, повязали за что-то. Я от него весточку передал Вано…, — зевая во весь рот, нехотя рассказываю я.
— Погоди! Так Вано тебя к ментам в машину пристроил? — удивляется Махно. — А Федор — это такой
— Нет, он пристроил в попутку, но та сломалась, и дальше пришлось добираться на другой попутке — на бобике ментовском. Ехал сзади в каталажке с этим фиксатым Федором. Ай, да что я тебе объясняю?! Попросил этот сиделец кое-что на словах передать, я передал, — что-то много говорить с утра мне тупо лень.
— Федор — не какой-то сиделец. Он вор! — важно заявил Махно.
— Ясно, что не праведным трудом живет, весь от наколок синий, — хмыкнул я.
— Ты не понял, он в законе, и сейчас у нас в крае смотрящий! Все под ним ходим, — деловито пояснил сосед.
— Вы все ходите, а я птица другого полёта. А чё он там делал? — я начал раздражаться от этого пустого разговора.
— А этого нам знать не надо. Может, сходка какая, может, разборки, но Вано сказал, что если бы не ты, то он вернулся в Ленинакан, а там половины города сейчас нет…
— Есть подробности? Погибших много? — попытался получить я информацию из совершенно ненадежного источника.
— А я откуда знаю? Вот вечерком перетру с Вано. Куда звонить, он сказал через гонца.
И в самом деле — откуда ему знать? Не торопясь, завтракаю, делаю зарядку и еду за машиной в гараж крайкома. На работу в свой кабинет заходить не планировал, но пришлось. Анька упросила подписать срочные бумаги, встретились мы с ней в буфете случайно.
— Когда новоселье устраиваешь? — аккуратно откусывая бисквитное пирожное, украшенное масляными розочками, спросила моя секретарша.
— Да не буду я его отмечать. Тоже мне — повод, — не подумав, ответил я.
— Своя первая квартира — не повод? Тебе двадцать лет, а уже жилье в Красноярске имеешь, — глаза Анечки смотрели на меня с возмущением.
— Ну, давай с тобой вдвоём посидим, если так охота, — вяло предложил я.
— У меня парень есть! — гордо задрала свой носик девушка, будто я предложил ей что-то неприличное.
— Так можешь и его взять! А что за парень, кстати? — стало любопытно мне.
— Ты, наверное, его знаешь, это Гена — второй секретарь Кировского, — не стала скрывать Аня.
— Тот, с которым я вас около Луча видел, когда вы у молдаванина семечки покупали? Так он же старый, твой Гена!
— Не семечки, а орешки! Молдаванин? Он разве молдаванин? — удивилась Анька. — А Геннадий ничего не старый, ему и тридцати нет. Квартира, машина… яхта есть!
Слово «яхта» Анька произнесла с придыханием.
— Молдаванин, не сомневайся, сам ему жилье выбил. Будто квартира — это так важно!
Да, этот торгаш-молдаванин — смешной парень. Он чуть постарше меня и был известной в городе личностью, торговал орешками и семечками около кинотеатра «Луч». Здоровый мужик, крупнее Илюхи даже, но после аварии в детстве его внешность была порядком изуродована — лицо с массивным лбом невольно привлекало к себе внимание прохожих, и выглядел он страшновато — урка уркой. Я же, случайно познакомившись с ним поближе, понял, что это добрейшей души человек и далеко не дурак, как многие думали, глядя на его странную физиономию. У парня были проблемы с жильем, жил тот в каком-то заброшенном гараже напротив кинотеатра, там же жарил свои орешки и семечки на продажу. Но здесь не Молдавия, зимы у нас лютые, и я выхлопотал бедолаге гостинку на Воронова, хотя тот поначалу и отказывался от помощи. Мало того, я связался с РОВД Центрального района и запретил (на словах, конечно) трогать парня.
— Всё важно, Толя, даже вот то, что у тебя ширинка расстегнута! Повернись к прилавку, люди смотрят! — зашептала Анька.
— А мне стесняться нечего, — неловко пробурчал я, застегивая джинсы.
— А за приглашение спасибо! Когда? И это… позови на новоселье Ладу. Ну, методистку из отдела…
— Да какое новоселье?! Не хочу я ничего устраивать!
— Жаль, я обещала ей, что познакомлю вас, — совершенно искренне огорчилась моя секретарша.
И ведь не стыдно ей признаваться в этом?! Разбаловал я её! Лада эта, надо сказать, ни рыба ни мясо, излишне полновата на мой вкус. Но раз Аньке надо…