Ва-банк!
Шрифт:
– И что же вы сделали?
– Как – что? Пригласил телевизионного мастера.
– Что?!
– А что это вас так удивило?
– То есть вы просто починили ему телевизор?
– Конечно. А что еще я должен был сделать?
Невероятная логика! Непонятно – то ли полицию вызывать, то ли санитаров из дурдома…
– И что же его так разозлило?
Лифт остановился, и из него вышла пожилая пара – он в дешевом синтетическом костюме, она в похожем по тону платье, тоже из синтетики. Пронзительные голоса жителей Среднего Запада резали слух, при этом дама вопила громче:
– И прекрати делать вид,
– Ну а что прикажешь делать, если проиграла действительно ты, – защищался мужчина.
– Я проиграла в кено четыре сотни, – орала она, – а ты продул в крэпс четыре тысячи!
– Да, но зато я хоть знаю правила игры.
Пара, продолжая переругиваться, скрылась в номере. Ник и Валентайн зашли в кабину, Ник нажал на кнопку с надписью «Вестибюль». Двери за ними закрылись.
– Он смотрел передачу с Робертом Гуле, [38] – пояснил Ник.
38
Роберт Гуле (р. 1933) – американский эстрадный певец и актер.
24
Внизу Ник первым делом заглянул в ярко освещенную нишу Однорукого Билли. Сейчас он стоял свободным, и Ник отвесил полновесный поцелуй своему самому лучшему работнику. Джо Смит, который так и не поднялся со своей табуретки, хихикнул.
– Билли – моя лучшая придумка, – признался Ник. – Он приносит мне деньги каждый день и в любую погоду.
Снаружи их поджидал личный гольф-кар Ника – с его монограммой на борту и холодным безалкогольным пивом в держалке для бутылок. Валентайн сел на пассажирское место и вознес молитву: теперь-то он уже знал, какой из Ника водитель.
Стрип был запружен толпами, как Таймс-сквер в канун Нового года. Ник мчался поперек движения, заезжал за осевую и проскакивал на красный свет – и все это ради того, чтобы преодолеть несколько не таких уж длинных кварталов. Возле «Цезаря» он резко затормозил, и Валентайн чуть не вылетел вперед. Дорогу перегораживали сверкающие лимузины. Крутанув руль, Ник выскочил на тротуар и нажал на клаксон, сыгравший тему из старой кинокомедии.
– Везу тяжелобольного, везу тяжелого больного, дорогу, ребята! – кричал он, и празднично одетая толпа расступилась.
– Но он выглядит вполне здоровым, – заметил какой-то человек в смокинге.
– Он только что женился на собственной сестре, – заорал Ник в ответ. – И кто он, по-твоему? Здоровый?
По тротуару Ник домчался до стоянки, выскочил, сунул мальчишке-парковщику пятьдесят долларов.
– Не беспокойтесь, мистер Никокрополис, я присмотрю, – пообещал мальчишка.
Вслед за Ником Валентайн вошел в кичащееся роскошью казино. Здесь царил настоящий бедлам: все столы заняты, кругом толпы игроков. Ник сновал среди них чуть ли не вприпрыжку: здешняя атмосфера вызывала у него адреналиновый шок. Джей Сарно, импресарио, который создал «Цезарь» практически в одиночку, стилизовал отель и казино под древнеримские термы, в которых устраивались пышные оргии. Это заведение никогда не задумывалось как место для благопристойного и убогого семейного отдыха, никогда оно таким и не станет.
Миновав ряды игровых автоматов, они вступили
– Вот это все я терпеть не могу! – и Ник выругался. – В казино продают мечты, а не иллюзии! Вы меня понимаете?
Валентайн кивнул, вспомнив, что рассказывал ему Сэмми Манн.
– Трюки не по вашей части?
– Я всегда играл честно! – торжественно заявил Ник.
Они пошли по указателям, которые привели их сначала к ряду дверей, потом – на парковку. За ней и был выстроен ринг в окружении высоких открытых трибун. Ник протянул билеты контролеру, а одетая в древнеримскую тогу официантка провела их на места – в середине пятого ряда – и осведомилась, что принести выпить.
Когда напитки прибыли, Ник заявил:
– Джей Сарно – настоящий гений. В 1978 году, когда начали открывать казино в Атлантик-Сити, все здесь ударились в панику. За исключением Джея. А он начал устраивать бои за звание чемпиона. Каждый новый бой был лучше предыдущего, а потом Джей взял да и поставил пятнадцать миллионов на бой между Леонардом и Хернсом. Ой, что тогда творилось!
Валентайн помнил тот бой. Шугар Рэй Леонард и Томми Хернс, два непобедимых великих боксера, сражались на парковке «Цезаря» за звание абсолютного чемпиона во втором полусреднем весе. Тот бой привлек игроков со всего света, и потому Антлантик-Сити потерпел поражение, от которого так и не оправился.
Ник чокнулся своим бокалом с безалкогольным пивом с бокалом Валентайна, в котором плескалась вода.
– За то, чтобы мы поймали Фрэнка Фонтэйна.
– Да уж, за это стоит выпить, – ответил Валентайн.
На ринг, сверкающий словно огромный бриллиант, вышли два латиноамериканца-легковеса. Рефери зачитал им правила, прозвучал гонг. Боксеры сошлись в центре и начали буквально порхать друг вокруг друга.
Бой шел на равных, и победителя пришлось определять жеребьевкой. Зал встретил такое решение возмущенными криками. Что до Валентайна, то он, напротив, аплодировал: во многих странах бои на равных считались зрелищем благородным, достойным самых высоких похвал. Так с какой стати поливать бойцов грязью? Они бились изо всех сил и заслужили аплодисменты.
– Мой парень выступает следующим, – сказал Ник.
– Он что, до такой степени хорош?
Глаза Ника сверкнули:
– Да, только никто об этом не знает.
Ветер переменил направление, и теперь до них доносился гул машин с ближайшего шоссе. Из-за этого гула ощущение того, что находишься на поле битвы, становилось только острее. В небе метались разноцветные лучи прожекторов – они отбрасывали на установленный над рингом шатер сполохи, словно где-то вдалеке рвались артиллерийские снаряды. Трибуны быстро заполнялись, в передних рядах можно было заметить нескольких кинозвезд в сопровождении шикарных подружек. Эти ряды считались «выставочными» – как пояснил Ник, киностудии платили непристойно большие деньги, чтобы находящиеся у них на контракте актеры могли занимать такие места. Боксер, на которого ставил Ник, повел себя правильно: молотил противника что было сил и победил во втором раунде. Ник сказал: