Вацетис - Главком Республики
Шрифт:
Командующий фронтом И.И. Вацетис, взявший в свои руки организацию обороны Казани, объявил город на осадном положении. В ночь на 6 августа начали раздавать оружие рабочим отрядам. Озабоченный сохранностью золотого запаса Республики, Иоаким Иоакимович приказал командиру 5-го Земгальского латышского полка эвакуировать Государственный банк, где находились эти ценности. Вечером 5 августа стрелки пулеметного взвода, которым командовал Я. Берзинь, под огнем противника погрузили на две пароконные повозки кожаные мешки с золотом и другими ценностями, доставили их на пристань и погрузили на пароход. Другой группе стрелков на грузовиках также удалось вывезти часть ценностей в Вятские Поляны. Однако значительную часть золотого запаса Республики вывезти из Казани не удалось, и она была захвачена белыми 7
Рано утром 6 августа, получив подкрепления, белые высадили десант на обоих берегах Волги у Нижнего Услона и при сильной артиллерийской поддержке повели наступление на Казань. Против них И.И. Вацетис направил роты 5-го полка, отряд рабочих фабрики Шабанова, подразделения 1-го мусульманского полка и 1-го татаро-башкирского батальона. Все они храбро сражались с белыми, неся большие потери. Через несколько часов боя белые захватили порт, а к полудню — возвышенность Верхний Услон, откуда повели артиллерийский обстрел штаба фронта, железнодорожной станции и всего левого берега Волги. Латышские стрелки, находившиеся в районе Верхнего Услона, выведя из строя орудия, отошли к Свияжску
В полдень противник ворвался в город, но контратакой 2-й роты 5-го полка и рабочей дружины был отбит. И все же силы были неравны. К вечеру бой шел уже в центре города — у штаба Восточного фронта, артиллерийских казарм и на Арском поле. Солдаты и дружинники, оборонявшие вокзал и артиллерийские казармы, отступили к штабу фронта, который фактически превратился в крепость. Вацетис лично руководил обороной штаба, собрав группу стрелков 5-го полка в количестве 180 чел.
Улицу перед штабом он приказал перегородить баррикадой, около него располагались и вели огонь два орудия и два броневика, на подоконнике кабинета И.И. Вацетиса поставили пулемет. Белые стремились во что бы то ни стало сломить последний оплот большевиков. Огонь по штабу из орудий, пулеметов и винтовок все более усиливался, выводя из строя бойцов и командиров. Понимая, что под таким обстрелом им долго не выстоять, Вацетис принял решение со своими бойцами перебраться в Кремль и там, за высокими и надежными стенами, продолжать сопротивление белым до прихода подмоги из Свияжска. Около полуночи, в темноте, Вацетис со 120 стрелками выбрался из штаба и, с боем прорвав кольцо противника, пробился к Кремлю, надеясь найти защиту за его стенами. Однако этим надеждам не суждено было сбыться — при подходе к Кремлю группу Вацетиса оттуда обстреляли, ибо сербский батальон перешел на сторону белых. Тогда Вацетис приказал стрелкам разбиться на группы и с боем пробиваться из города. Сам Иоаким Иоакимович с небольшой группой стрелков 5-го полка с большим трудом выбрался из города{117}.
Хладнокровию Вацетиса многие завидовали — он даже в самой сложной обстановке не терял самообладания. Вот как он описал этот прорыв: «…Я со своим конвоем слишком долго задержался в штабе (номера Щетинина). Окраины города были захвачены белыми. Наконец они захватили нижний этаж штаба и погасили электричество во всем доме, чем выгнали меня с моим конвоем на улицу, где начался уличный бой. Потери с нашей стороны были очень значительные. При мне около 89 человек конвоя, а осталось позже 26 человек. Из них в конце концов при мне осталось пять человек. Я — шестой.
Мы очутились на улице, ведущей от Кремля к театру, и вдруг столкнулись лицом к лицу с одиннадцатью белыми, вооруженными револьверами. Между ними было семь мужчин и четыре женщины, сошлись шагов на десять. Они закричали мне:
— Стой! Кто идет? Назовитесь.
После того ада, из которого перед этим вырвался, я был теперь в очень благодушном настроении духа и держал карабин за плечами. Сошлись шага на два. Я думал, что если я назовусь, то нас всех перебьют, так как белых было вдвое больше и у каждого револьвер — наган. У меня же — незаряженный карабин за плечом, ибо перед этим я все патроны выпустил. Заряжены ли винтовки у стрелков, я не знал.
Эти мысли промелькнули в голове с молниеносной быстротой. И в сравнении вышло, что противник в данной обстановке сильнее. Поэтому я решил сыграть на психологии. Я решил ошарашить и кавалеров и дам и крикнул им на повторные требования «Назовитесь»:
—
— То есть как это ступай к…? Кто вы такие?
Тут мой стрелок крикнул:
— Мы чехи.
— А, чехи, идите, только в другой раз вы не ругайтесь по-мужицки. Вы не в дикой стране.
И ушли.
«Ладно, ладно, — подумал я, — обошлось без кровопускания». Отойдя немного, мы пустились бежать»{118}.
За городом, собрав вокруг себя прорвавшихся защитников Казани, И.И. Вацетис двинулся в сторону Вятских Полян. Другая часть латышских стрелков, вырвавшись с боем из Казани, под руководством Я. Грегора через Царевококшайск и Козьмодемьянск стала продвигаться к Свияжску
Положение на Волге настолько обеспокоило советских руководителей, что В.И. Ленин направил туда наркома по военным делам Л.Д. Троцкого, который в Казань уже не мог попасть ввиду ее захвата белыми, а поэтому остановился со своим специальным поездом недалеко от нее, в Свияжске, где и пробыл целый месяц. В своих воспоминаниях «Моя жизнь» он этому периоду отвел целую главу под названием «Месяц в Свияжске». Обратившись к этой главе, можно найти немало интересных наблюдений, оценок и выводов.
Например, отдавая дань личному мужеству И.И. Вацетиса, Троцкий пишет: «Из казанского штаба он уходил вечером 6 августа одним из последних, когда белые уже занимали здание. Он выбрался благополучно и кружным путем прибыл в Свияжск, потеряв Казань, но сохранив свой оптимизм. Мы обсудили с ним важнейшие вопросы, назначили латышского офицера Славина (правильно Славена. — Н.Ч.) командующим 5-й армией и простились. Вацетис отбыл в свой штаб…»{119}
Итак, Вацетис потерял Казань, но сохранил свой оптимизм… Зря иронизирует Лев Давидович! В той нервной обстановке, когда шла полоса неудач, это качество у полководца приобретало особо важное значение. Можно сказать, стратегическое значение. И Вацетис думает о новых боях и сражениях, планирует вернуть Казань, Симбирск и другие города…
Падение Казани было далеко не рядовым событием. И командующий фронтом должен был отчитаться за него. Сделал это Вацетис в виде докладной записки в Высший военный совет, датированной 9 августа 1918 г. Тогда штаб Вацетиса временно размещался в Сарапуле. «Казань была занята чехословаками около полуночи на 7 августа. 7 августа бой происходил на окраинах города. Чехословакии развивают свой успех в двух направлениях — на северо-восток и на ст. Свияжск по левому берегу Волги. Необходимы весьма энергичные меры со стороны ст. Свияжск и по обоим берегам р. Волги для наступления на Казань. Необходимо немедленно вырвать из рук противника гору Верхний Услон и поставить там наши батареи. Нахожу полезным при нынешней обстановке усилить
1 армию, дав ей задачу энергичнее атаковать Симбирск. Со стороны устья р. Камы и северо-востока мною организуются ударные группы на Казань под руководством командующего
армией. Штаб фронта предполагаю перенести в г. Арзамас. Сегодня в Сарапул прибывает Мехоношин. Бои за г. Казань обнаружили совершенную небоеспособность рабочих дружин, организация каковых существовала лишь на бумаге. Рабочие не умели ни стрелять, ни наступать, даже не умели строить баррикады. К вечеру 6 августа все рабочие боевые дружины рассеялись. Местные партийные товарищи, занимавшие ответственные посты, приложили всю возложенную энергию и труд, чтобы способствовать нашей обороне города, но все их усилия тонули в хаосе неподготовленности. Войска оказались крайне недисциплинированными. Как я уже телеграфировал, вся тяжесть обороны и жертв легла на 5 латышский стрелковый полк. 4 латышский стрелковый полк восстановил (после сдачи Симбирска. — Н.Ч.) свою прежнюю боевую репутацию. Что же касается русских частей, то в своей массе они оказались к бою совершенно не способными, вследствие своей тактической неподготовленности и недисциплинированности. Но долг службы заставляет меня отметить, что в каждой русской части была кучка солдат-героев, которые, храбро сражаясь вместе с командным составом, большей частью погибли в неравном бою»{120}.