VACUUM HORRENDUM
Шрифт:
— Трехглазые уроды, — продолжил Флавий. — Я чуть в штаны не наложил, когда их увидел. Сперва они как следует отстрелялись по кораблю…
— Чем? — профессиональным тоном поинтересовался Аттилий.
— Похоже на наши атомные снаряды, — пожал плечами геспериец. — Потом пристыковались…
— У них был стандартный узел стыковки? — удивился трибун.
— Да откуда я знаю! — взорвался Флавий. — Я прятался. Потом перебирался из одной шахты в другую, я здесь каждую дыру знаю…
— Все, потом расскажешь, — перебил его Аттилий. — Начинаем вхождение в атмосферу.
* * *
—
Вдоль стола пробежался вежливый смешок, и диктатор записал еще одно очко в свою пользу.
— Но перед этим нас ждет одно маленькое приключение. — Палец Мезона уткнулся в едва заметную точку на виртуальной карте Галактики. — Обратите внимание на эту звезду. Ипсилон Меченосца. Звезда имеет кислородную планету, известную как Стурландия, а планета — четырнадцать миллионов жителей. Населена микротульскими и норсманскими колонистами. Перед войной планета имела статус «друга и союзника римского народа». К нашему великому стыду, мы не смогли ее защитить, и она досталась пунам. Разведка сообщает, что Карфаген держит там небольшой гарнизон и ничтожную флотилию устаревших кораблей. Столь малые силы не должны нас смущать. Мы бросим в эту систему бОльшую часть кораблей, приготовленных для атаки на Ирфаген — и освободим ее.
— Сколько именно кораблей? — немедленно последовал уточняющий вопрос.
— Сто двадцать боевых звездолетов, — отвечал диктатор. — И сорок два легиона пехоты на транспортах.
— Сто двадцать?… А сколько кораблей и солдат держит в системе Карфаген?
— Семь кораблей разных классов, от либурны до квинкиремы. И пятьдесят тысяч гвардейцев на планете, — сообщил Мезон. После его слов в зале (уже в который раз) воцарилось ожидаемое и предсказуемое потрясенное молчание. Но ненадолго.
— Вы шутите, диктатор, — конечно, это был наглец Квинтилий. — Враги опять будут говорить, «римляне забросали противника баллистическим мясом».
— Враги ничего не будут говорить, — отрезал Мезон, — потому что после нашей победы никаких врагов не останется. Они превратятся в пыль, в мокрое место, в реликтовое излучение и красное смещение на карте Галактики. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Возможно, диктатор собирается использовать Ипсилон Меченосца как опорный пункт и трамплин для прыжка на Ирфаген, — осторожно заметил легат Гай Таваргон, давний и опытный лизоблюд.
— Во имя Юпитера, какой опорный пункт?! — воскликнул Квинтилий. — Очнись, Таваргон! Это не твоя любимая сухопутная война. Мы сражаемся в межзвездном пространстве! Для атаки на Ирфаген нам не нужны опорные пункты в созвездии Меченосца! Наши корабли могут совершить прыжок через гиперпространство прямо отсюда! С тех пор, как мы научились обманывать скорость света, нам не нужны опорные пункты!!!
— Ты повторяешься, — проворчал Таваргон, но Квинтилий уже не мог остановиться.
— Вот я и спрашиваю: в чем потайной смысл этой операции? Захват незначительной системы силами,
— Все ответы верны, — холодно заметил Публий Валерий, — хотя есть еще несколько ответов. Но тебе необязательно их знать. Здесь не сенат, я ни перед кем не обязан отчитываться, а ваше дело — выполнять приказы.
«Квинтилий дорого заплатит за то, что мне пришлось произнести эти банальности», — подумал диктатор, медленно закипая одним полушарием головного мозга и одновременно остывая в другом. На какое-то мгновение появился соблазн назначить буйного родственника командовать атакой на Стурландию… нет, слишком опасно. Он обязательно постарается представить Мезона в невыгодном свете. Нет, только не он. Кандидат давно уже выбран.
— Император Квинт Марций Камилл, поручаю эту операцию вам.
Один из сидевших за столом полководцев молча кивнул. Чуть старше сорока, короткая солдатская стрижка, усеянное шрамами лицо — еще один профиль, который можно лепить на римские монеты, потомок сразу нескольких древних и заслуженных фамилий. Камилл совершенно не разбирался в политике, но это нисколько не мешало ему быть одним из лучших полководцев Республики — возможно, самым лучшим. Профессиональным, опытным, храбрым, удачливым и лояльным. Двадцать крупных и бессчисленное множество мелких побед, хотя вряд ли бы у кого-то повернулся язык назвать победы этого человека «мелкими». Надежный товарищ и отличный командир, умеющий беречь своих солдат. Разумеется, у столь замечательного человека был целый ряд других недостатков, ибо природа в бесконечной мудрости своей не терпит совершенства. Камилл был импотентом и регулярно избивал свою глухонемую сестру. Об этом знали многие, и никакие заслуги не спасли бы его от суда, но доказательств не было. Не было и все. О том, что Камилл делает со своими рабами, старались не говорить, но домоуправитель семьи Марциев был вынужден регулярно покупать новых. За великим полководцем числились еще какие-то проступки, но теперь они отступали на задний план, потому что диктатор Валерий Мезон очень надеялся на этого человека.
— Когда? — только и спросил Квинт Марций.
Публий положил на стол золотой цилиндрик — накопитель информации.
— Все приказы здесь. Прочитаете на своем флагмане, куда вы немедленно и возвращаетесь.
Камилл подхватил цилиндрик и отдал честь уже на ходу, направляясь к выходу из храма Беллоны.
— Вас я также не задерживаю, товарищи, — повернулся Мезон к остальным военачальникам. — Возвращайтесь на свои посты, очередное совещание в обычное время.
«Если не случится ничего неожиданного», — хотел добавить диктатор, но вовремя прикусил язык.
* * *
— Всем встать, командир на палубе! — объявил дежурный офицер.
«У какого союзного или вражеского флота мы позаимствовали этот обычай?» — задумался рейш Гамильтон бар Тапуз, но так и не вспомнил. — «Давно пора отменить. Пустая трата времени. Эта глупость явно пришла из той эпохи, когда мы пытались подражать «великим империалистам» вроде Персии или Македонии. Чушь. Сотрясение воздуха и нервов. У Карт–Хадашта должен быть собственный путь».