Вадимка
Шрифт:
Натыкаясь в темноте на ветки, они выбежали из сада и кинулись к куреню Насти.
– А где батя?! Побожись, что хоть ты никуда не побежишь! Ну, побожись!
– требовала перепуганная Настя, тормоша Вадимку за рукав.
– А чего мне божиться? Меня мать и так никуда не пустит.
– Ну, гляди ж!
Настя скрылась за дверью, Вадимка перемахнул через плетень в свой двор, забежал за сарай, чтобы его не было видно из обоих куреней. Прислушался. Топота уже не было слышно, но подняли гвалт потревоженные собаки. Лай, поднятый на дальнем кутке, быстро распространился по всему хутору. "Дерануть, пока мать
Все, что он увидел, было очень страшно. Бандиты поджигали курень председателя. Крыша была черепичная - ее не подожжешь, и они старались поджечь крыльцо и ставни. Стояли жаркие дни, и сухое дерево быстро разгоралось. В темную ночь и сам огонь и бегавшие с пучками горящей соломы в руках поджигатели казались чем-то зловещим и бесовским. В мерцавших отблесках огня можно было разглядеть, что часть бандитов стояла, окружив курень. Был слышен голос, отдававший команду, но все тонуло в отчаянных криках людей, запертых в курене. Может быть, там был и сам председатель.
Толпа сбегавшихся сюда суходольцев быстро росла. На этот раз она не безмолвствовала; безоружная, она неистовствовала, она надвигалась все ближе к куреню.
– Ни стара, ни мала не щадят, звери!
– Казакам войну объявили, сволочи!
– Хватит творить беззаконие!
– Эх, винтовок бы нам сейчас!
– Мы бы показали, с кем нужно воевать!
И снова, как и в прошлый раз, перед суходольцами вырос полковник Мальцев. Снова зазвучал его непреклонный голос:
– Тихо, казаки!
Толпа стихла, но по-прежнему неслись из куреня вопли обреченных людей.
– ...Сегодня мы приводим в исполнение приговор над изменником Тихому Дону... вашим председателем Кудиновым... Пусть вы и ваше потомство до седьмого колена с содроганием вспоминает, что ждет изменников. Вашего Кудинова мы уничтожим, как гнилое дерево со всеми его ветвями и корнями. Глядите и крепко запоминайте! Уповаю, что этот урок послужит вам грозным предупреждением, заставит вас образум...
Громыхнул близкий выстрел, полковник, нелепо взмахнув руками, повалился на землю. На несколько мгновений наступила тишина, оборвались даже крики в курене. Потрескивали только начавшие загораться крыльцо и ставни.
– Ложи-и-сь!
– скомандовал кто-то бандитам.
– Ложи-и-сь!
– скомандовал кто-то среди суходольцев.
Добрая половина толпы - в большинстве женщины и ребятишки - с визгом бросилась бежать, остальные - большей частью бывалые казаки - попадали на землю. Вадимка остался с теми, кто залег. Защелкали винтовочными затворами сгрудившиеся вокруг куреня бандиты. Прошло еще несколько мгновений, и вновь прогремел выстрел, за ним еще и еще. Выстрелы сверкали из-под амбара, стоявшего недалеко от куреня.
Стрелявший, наверно, залег за одним из больших камней, на которых держался амбар. Бандиты забеспокоились. Завязалась перестрелка. Все поняли, что стрелявший из-под амбара был Алексей Спиридонович Кудинов. Лежавший неподвижно полковник вдруг зашевелился, приподнялся, нащупал оброненный при падении револьвер, повернулся лицом к амбару, собираясь выстрелить, но громко
Но тут сквозь стрельбу глухо донеслось:
– Слеза-а-ай!.. Окружить дом!.. Быстрей, быстрей... Вам бы на ярмарке свистунами торговать, а не за бандитами гоняться!..
Шутка, неожиданно прозвучавшая, когда люди стреляли друг в друга, а может быть, и умирали, словно разбудила Вадимку. До сих пор он, скованный страхом, лежал, прижавшись к земле.
– Ну и попали же мы, братцы, в переплет, - прошептал кто-то из лежавших рядом с Вадимкой.
– Прискакал ревкомовский отряд. Начнется тут такая катавасия!.. И сейчас-то головы не поднимешь!
Но Вадимке уж очень хотелось видеть, что теперь будет происходить. Приподнявшись, он увидел, как бойцы ревкомовского отряда стали окружать загоревшийся кудиновский курень. Бойцов было куда больше, чем бандитов. Несколько человек ворвалось во двор, где залегли суходольцы.
– Эй, эй, вояки, не наступите на башку мирным людям!
– послышался встревоженный голос.
– Осторожней, ребята, тут безоружные граждане...
Припадая к земле, один из бойцов подбежал к суходольцам и лег между ними.
– Дядя Василь!
– обрадовался Вадимка.
– А ты что тут делаешь?
– Да прибег вот...
Бойцы не стреляли, бандиты, поднявшие было суетливую, беспорядочную стрельбу, тоже ее прекратили, как только бойцы залегли, перестал стрелять и Алексей Кудинов, воцарилась выжидающая тишина.
– Поимей в виду, Василь, - сказал кто-то из суходольцев, председатель залег под амбаром. Мальцева он уже свалил.
– Алексей Спиридонович!
– крикнул Алешин.
– Держись, милый!.. Выручим.
– На том стоим!
– глухо донеслось из-под амбара.
– Только, ради бога, скорей. Мои в курене задохнутся.
– Огрызаться бандиты будут до последнего. Постараются вырваться! сказал еще один суходолец.
– Так что, Василь, гляди!
– А вы подмогните, - вздохнул Алешин.
– Пройтить через две войны и погибнуть на своем же хуторе и от своих же казаков... Было бы уж совсем ни к чему!
– Сдавайтесь!
– прокричал басовитый голос - Зачем лишние жертвы?.. Ждать не можем!..
– Не-е-ет, - прохрипел Мальцев.
Этот хрип еле расслышали, но в эту минуту он решал вопрос о жизни и смерти.
– Кончай гадов!
– раздалась команда.
Раньше, чем бойцы успели броситься в атаку, глухо хлопнул одинокий револьверный выстрел. Люди не поняли, что произошло, но командир отряда все видел. Конечно, это он крикнул:
– Мальцев застрелился!
А дальше Вадимка с трудом понимал происходящее вокруг куреня. Когда он потом старался припомнить, как все было, ему отчетливо представлялась только фигура Василия Алешина, с которой он не спускал глаз. Все остальное виделось где-то там, сбоку, казалось не очень важным и терялось среди всего остального. Сначала дядя Василь замаячил тенью перед разгоравшимся куренем, потом он очутился у самого куреня. Там замелькало уже много фигур. Бойцы вскочили на крыльцо, распахнули дверь в курень, из открытых дверей вырвались крики, выбежали люди. А еще Вадимка помнил, что к этим людям подбежал председатель и стал помогать стаскивать их с крыльца, уже охваченного пламенем.