Вакханка
Шрифт:
– А к тебе там Александр не заезжал, случайно?
Обжигающая волна мурашек пробежала по спине.
– Нет, а должен был?
– Ну, он искал тебя. Приезжал на курган вместе с этим, забыла, как его!.. Странный такой парень! Ну, у него ещё под обоими глазами по фингалу.
– Аргос? – предположила я, нервно сжимая кулаки.
Оказывается, даже эти две недели безмятежного спокойствия не смогли унять все пламя моей ярости по отношению к нему.
– Точно!
Только откуда у него два фингала?
– В общем,
– Понятно, Оля, спасибо, – проговорила я, не зная, какие чувства у меня вызывает эта новость.
Радость? Трепет? Надежду?
Вряд ли. Скорее новый прилив обиды от вспыхнувших с прежней силой воспоминаний.
Комок застрял в горле, и я не смогла нормально попрощаться с девушкой. Положила трубку, быстро собрала свои вещи, стараясь, как можно скорее покинуть этот дом, где на меня будто наваливалась старая боль.
Вышла во двор, не поднимая головы от асфальта. Сердце опять тоскливо ныло. Мне не хватало Лекса. Не хватало его рук, прикосновений, улыбки. Не хватало его мягкого низкого голоса, немного самоуверенного, немного дерзкого…
– Ну, наконец-то!.. – раздался этот самый голос, словно вырывая меня из воспоминаний и превращая грёзы в реальность.
Подняла голову и увидела ЕГО. Лекс сидел на скамейке возле подъезда и напряжённо вглядывался в меня синевой глаз. Чёрная майка AC/DC, напульсник на запястье, ремень с клёпками в рваных джинсах. Как в первый день нашего знакомства…
Меня бросило в жар, пульс участился, сердце стучало так, словно за мной гнался маньяк.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я, и тут же подумала, что стоило вообще промолчать.
– Приехал за тобой, – ответил он так просто, словно ничего не произошло.
А затем встал со скамейки и подошёл ко мне. Высокая фигура двигалась мягко и уверенно, сильные руки взяли мои ладони в свои и крепко сжали. Я попыталась высвободиться, но он мне не позволил.
– Я пришёл извиниться, Мила, – тихо сказал он, вмиг изменившимся голосом.
– Мне не нужны твои извинения, – проговорила я, снова вырываясь.
Но на самом деле они были мне нужны. Очень. В глазах вдруг стало мокро, сердце так сильно заболело, словно все эмоции, которые я пыталась сдерживать все это время, решили прорваться наружу.
– А я все же извинюсь, – продолжил он. – Мила, в тот день, когда это все произошло, я был сам не свой. Я боялся.
Он прикоснулся к моему подбородку, заставляя смотреть себе в глаза. Глубокие кристально-голубые глаза обожгли меня, мгновенно утаскивая в свою глубину, где я уже не могла оторваться от них.
– Боялся, что со мной это опять произошло, Мила, – продолжал он тихо. – Я не стану тебе всего рассказывать и уж тем более не стану когда-либо вновь все это повторять. Но однажды моя женщина уже ушла к другому. И я боялся.
Он сделал небольшую
– Мужчины не часто признаются в своих слабостях, Мила. Но ты должна понять меня. Потому что если ты этого не сделаешь, я сойду с ума. Я люблю тебя, Мила. Правда.
Он взял моё лицо в свои ладони, поглаживая пальцами уголки губ, щёки. Моё сердце билось, как птица в клетке. Было обидно, больно, грустно… Я понимала, что скучаю по нему прямо сейчас, когда он находится так близко ко мне и одновременно все ещё так далеко.
– Ты сам все испортил, Лекс, – проговорила я срывающимся голосом. – Сам.
– Я знаю, – мрачно ответил он, на миг опуская глаза. – Когда Валера позвонил мне, объяснив, ЧТО я слышал тогда в трубке твоего телефона, я почувствовал себя полным идиотом. Тут же поехал к Аргосу, чтобы лично спросить у него, что происходит. А, когда он открыл мне дверь с синяком под глазом, я все понял. А он и не стал отпираться. Сказал, что виноват, и, что лицо ему разукрасила ты. Не буду рассказывать, что я с ним сделал, прежде, чем потащить к твоему профессору. Но теперь его лицо гораздо менее симметричное…
А дальше я все знала сама. Но, что это меняло? Меняло ли это его отношение ко мне? Его недоверие? Перечёркивало ли все те грубые слова, что мне пришлось выслушать в свой адрес?
– Лекс, я не думаю… – начала говорить, и вдруг мужчина достал из кармана чёрную коробочку, одновременно вставая на одно колено.
– Милана, выходи за меня замуж, – проговорил он, открывая крышку.
На бархате цвета ночи лежало кольцо белого золота с треугольным камнем, искрящемся, как шампанское.
– Ты с ума сошёл? – спросила я, чувствуя, как брови медленно лезут на лоб.
– Разве ты не хочешь? – немного задумчиво спросил он.
– Не хочу, – твёрдо ответила, складывая руки на груди.
Но вообще мне вдруг резко стало смешно. Вот так вот я из несчастной брошенки чуть не стала невестой. Ну-ну. Что за бред? Неужели он думает, что вот так вот просто можно все изменить?
– Я разве говорила, что хочу замуж?
– Нет, – согласился Лекс, легко убирая кольцо в карман и снова беря меня за руки. – Но я не могу без тебя. Я – идиот. Всё время что ты была вдали от меня, я сходил с ума. Вакханка, не уходи. Я готов горы свернуть, лишь бы ты снова была моей.
Его голубые глаза светились не хуже бриллиантов. И я не могла не поддаваться их чарующему влиянию. Мне так не хватало его рядом. Сложно отказаться от собственного личного наркотика, когда он сам приходит к тебе… Но не сильнее ли моя гордость – зависимости? Или, может, любви?
– А я и не уходила. Это ты ушёл, бросил меня, унизив своими отвратительными обвинениями.
– Я тысячу раз виноват, я знаю. Но не убивай меня за это, прошу тебя.
В этот момент он встал с колен, и на его лице блеснула тень улыбки.