VALENT.TXT

Валентинов Андрей

– Ах, матка боска ченстоховска!
– заорал Скорфани, стреляя в потолок.
– Ах, холера ясна, пся крев, вшиско пожонкне! Ах, еж тя матку, кляты швабы! Мы есць войско польске, доннерветер! Мы объявляем войну германам, ферфлюхте их тойфель!

Его подручные бросились в радиорубку и стали что-то орать в микрофон, время от времени стреляя в потолок. Остальные начали резво обшаривать карманы всех, находившихся в комнате.

– Ну, врете!
– пробормотал Фухе.
– Не отдам я свои командировочные!

Все решали секунды, и инспектор

решил идти напролом. Он собрался со всеми своими моральными силами и гаркнул, обращаясь непосредственно к главарю:

– А врешь ты, Скорфани! Никакой ты к черту не поляк! И вообще, пошто сапоги спер?

8. ЗАЧИНЩИК ВОЙНЫ

Слова Фухе произвели впечатление взорвавшейся бомбы.

– Чего?
– на мгновение растерялся Скорфани, но затем взревел: - У, таузенд тойфель, то есть матка боска! Бей его, ребята!

Поток его красноречия, однако, тут же иссяк: прямо в лоб бравому террористу-альпинисту глядело дуло "Смит и Вессона".

– Ну ты, дурак,- наконец промолвил Скорфани,- мотай отсюда, мы тебя не тронем!

– Сапоги!
– неумолимо произнес Фухе.

– Что сапоги?
– не понял Скорфани.

– Сапоги снимай!

– Грабеж!
– начал было Скорфани, но, повинуясь движениям револьвера, тут же подчинился.

– Вот и ладушки,- подытожил Фердинанд, беря сапоги.
– Посмотрим-ка, те ли это?

Он нагнулся, чтобы лучше разглядеть приобретение, но тут же понял, что зря сделал это. Сильным ударом босой пятки Скорфани выбил револьвер из рук инспектора. Грозное оружие отлетело в сторону, и им завладел один из типов в конфедератке.

– Давно бы так,- удовлетворенно произнес Скорфани.
– Вяжи его, ребята!

– Ну вы!
– гаркнул Фухе, отступая к канцелярскому столу, стоявшему у окна.
– Не сметь! Я дзюдо изучал!

– Вяжи, вяжи!
– продолжал Скорфани, и дьявольский огонек загорелся в его глазах.
– Мы тебя, сопляк, доставим в лучшем виде в наш бункер, где тебе такие сапожки выдадим - испанские - губки обкусаешь, паскуда!

Типы в конфедератках окружили Фухе плотным кольцом. Спасения не было. Рука инспектора лихорадочно шарила по столу и вдруг нащупала нечто тяжелое и холодное на ощупь.

"Кажись, пресс-папье",- успел подумать Фухе, но выбора не было; инспектор взмахнул канцпринадлежностью и обрушил ее на череп одного из мерзавцев, уже протянувшего свою лапищу к Фердинанду. Тот рухнул на пол, даже не пикнув.

– Ага!
– взревел Фухе громовым голосом.
– Получили?

Следующие несколько ударов уложили еще троих налетчиков, остальные поспешили отскочить.

– Вы чего?
– орал Скорфани.
– Хватайте его, швайнехунды!

Его подчиненные, однако, не торопились вновь попасть под удары смертоносного орудия. Воспользовавшись этим, Фухе метнул пресс-папье в Скорфани и выскочил в открытое окно, прихватив с собой боевой трофей пару сапог.

Вечер Фухе провел в каком-то заброшенном сарае на окраине города.

С наступлением темноты он выбрался из своего убежища и, прижимаясь к темным углам, направился на аэродром. Пройдя около половины пути, он поневоле задержался: на небольшой площади толпа, собравшаяся у репродуктора, привлекла его внимание. Инспектор прислушался:

– В нарушение международных норм...
– доносилось до него. ... Бандитское нападение на радиостанцию в Гляйвице... акт разбоя... пострадали невинные граждане, в том числе чемпион Германии по альпинизму Отто Скорфани... правительство рейха... войну...

Толпа взревела, и Фухе не смог дослушать остального. Воспользовавшись темнотой, он поспешил скрыться.

"Война, надо же!
– думал он, прижимая к груди сапоги и старательно обходя освещенные места.
– А с кем? Господи, неужели из-за меня Германия объявила нам войну? Вот так съездил! Теперь меня, наверно, понизят в звании... нет, оштрафуют... нет, наверно, повесят... А это значит..."

Что это значит, инспектор так и не успел сообразить. Чья-то сильная рука схватила его за ворот и впихнула в подворотню. Удар ноги - и Фухе очутился в подвале. Дверь хлопнула, заскрежетал засов, и тут же ярко вспыхнул электрический свет.

– Попался, скотина!
– прогремел грозный голос. Фухе поднял глаза и узнал Акселя Конга.

– Убегаешь, значит,- гремел далее Конг.
– Кашу заварил, войну начал, а теперь - в кусты?! Ах ты, поплавок! Да я тебя!!!

– Господин Конг...
– начал Фухе.

– Что "господин Конг"? Зачем тебя посылали? Войны мировые начинать? Зачем, говори?

– За с-сапогами...

– И где же сапоги, шнурок ты этакий?!

– Вот!
– робко, но не без некоторой гордости сказал Фухе, протягивая грозному Конгу свой трофей.

– И вправду сапоги!
– удивился тот.

– Конечно, господин Конг,- продолжал Фухе, постепенно приходя в себя.
– Все, как есть, исполнено. А насчет войн мировых, так тут уговора не было!

– Н-да,- заявил Конг после недолгого молчания,- все же ты дурак!

– Почему?
– обиделся Фухе.

– А потому. Сапоги-то не те!

9. ВСЛЕД ЗА САПОГАМИ

– Как не те?
– пробормотал бедняга Фухе.
– Да ведь, да ведь... с него же снял... никакой ошибки...

– Ты читать умеешь?
– грозно спросил Конг и поднес сапоги под самый нос инспектору.

– Н-немного,- честно признался Фухе,- если буквы печатные...

– Ну так читай,- распорядился Конг, показывая инспектору фабричное клеймо,- здесь как раз печатные.

– "Завод Ольшовского",- с трудом разобрал Фухе,- "Быгдощь"... Господи! Ну конечно! Они же в польское были переодеты! Как же я сразу-то не сообразил... Ведь хотел проверить, хотел...

Бедный Фердинанд чуть не плакал, сообразив, что все его подвиги пропали впустую.

– В польское? Ну-ка, объясни!
– потребовал Конг.