Валентин Катаев
Шрифт:
Матапаль выключил усилитель.
И сейчас имя профессора Гранта показалось ему знакомым.
— Профессор Грант… Да, да… Это тот самый геолог, который в свое время сделал поразительное открытие в области предсказания землетрясений.
У Матапаля была феноменальная память.
— Общечеловеческое значение… Немедленно… Лично… Это любопытно… Гм…
VIII. Честное слово короля королей
Профессор Грант бережно поставил сверток на подоконник, взволнованно откашлялся и, усевшись
Елена поправила волосы.
Матапаль сидел прямо и неподвижно, как языческий бог. Его лицо было деревянным.
Профессор Грант опустил очки ниже глаз и, глядя поверх них на повелителя мира, заговорил.
Он раскладывал перед Матапалем листы бумаги, сплошь исписанные косыми колонками цифр, он извлекал корни, бегло производил интегральные вычисления, закрывал и открывал фигурные скобки и перечеркивал карандашом материки на карманной карте, которая лежала у него на коленях.
Изредка Матапаль задавал короткие вопросы, судя по которым можно было заключить, что Матапаль прекрасный математик.
Три минуты, ассигнованные Матапалем на разговор с настойчивым ученым, уже давно прошли. Несколько раз третий секретарь Матапаля, сидевший у двери кабинета с хронометром в руках, порывался вскочить с места. Он ужасался столь грубому нарушению регламента рабочего времени своего великого патрона.
Однако Матапаль внимательно слушал горячую речь ученого, потрясавшего над головой карандашом.
Лицо Матапаля изменилось. О нет, теперь оно уже не было деревянным лицом языческого идола. Теперь оно, это лицо, было живым, острым и подвижным. Чем дальше говорил профессор, тем ярче загорались зеленоватые, припухшие глаза Матапаля. Легкий румянец багровым кружевом пошел по его голубоватым бритым щекам.
Наконец, перечеркнув все материки и обведя остров в Атлантическом океане кружком, профессор Грант умолк. Он быстро поднял консервы на лоб и стал ходить по комнате, время от времени останавливаясь то перед Еленой, то перед Матапалем.
Елена тревожно следила за королем королей. Лицо Матапаля стало сосредоточенным. Он вцепился пальцами и поручни кресла. Елена затаила дыхание. Она ждала, что скажет, узнав о предстоящей гибели человечества, этот маленький, толстенький человек, в руках которого находится три пятых земного шара.
И Матапаль не заставил себя ждать. Он энергично потер руки, встал с места, потом опять сел и залился тоненьким, захлебывающимся смехом.
— Отлично! — сказал он. — Великолепно! Это очень кстати!
Он ударил пухлой ладонью по столу.
— Черт возьми! Это гениально! Профессор, благодарю вас! Сама судьба дает мне возможность организовать человечество заново. Сударыня, прошу меня простить, но я слишком восхищен открытием вашего отца, чтобы скрывать свои чувства. Отлично, отлично! Сейчас мы это все устроим.
Третий секретарь, услышавший смех Матапаля, побледнел и уронил хронометр. Матапаль смеется! Это было выше его понимания.
Матапаль забегал по ковру.
Он
— Пятнадцать километров в длину и десять — в ширину… Это вполне достаточная площадь для того, чтобы сконцентрировать на ней в сжатом виде все элементы моего будущего идеального человеческого общества. Центральная библиотека… Сто ученых… Депо изобретений и чертежей… Тридцать избранных миллиардеров… Пара рафинированных монархов… По два экземпляра полезных животных… Небольшой питомник лакеев… Питомник кинорежиссеров… Модели всех машин… Казино… Да, да… Мы это все устроим… Завод чернорабочих лучших пород…
— Я вас не совсем понимаю, — робко перебил его профессор Грант.
Матапаль остановился перед Грантом.
— Что? Ну да! Ваш остров, дорогой профессор, станет рассадником идеальной капиталистической культуры на новых материках обновленного земного шара, которые возникнут вследствие предсказанной вами катастрофы. Это так ясно. Сама судьба пошла мне навстречу. Человечество заражено гангреной. Капитализму грозит гибель. Весь мир охвачен мятежом. Социализм надвигается на нас со всех сторон, и удержать его напор невозможно. И вот всемирная катастрофа. Все человечество гибнет. И только на маленьком клочке земли, в Атлантическом океане, сохраняется город, в котором собраны все элементы общественных и моральных форм будущего человечества. И я буду создателем этих форм!
Профессор Грант побледнел. Он понял все. Он выпрямился во весь рост и сказал:
— Мистер Матапаль! Никогда! Я полагал, что вы позаботитесь по возможности о спасении всех, выстроите гигантские плоты, корабли, устроите плавучие элеваторы, предупредите население земного шара… Спасете массы…
— Спасать массы? Для того, чтобы они продолжали создавать свои интернациональные революционные армии и перегрызли мне горло в тот день, когда почувствуют под своими ногами твердую почву новых материков? Э, нет, любезный профессор!
— Тогда нам с вами не о чем больше говорить. Я желал предотвратить стихийную панику… Избежать напрасных жертв… По возможности организовать человечество… Подготовить его… Я рассчитывал на ваше благородство, на вашу силу, на ваше баснословное богатство… А вы… Извините! Я сожалею, что пришел к вам. Пойдем, Елена. Я сам оповещу мир о грозящей катастрофе. До свидания, мистер Матапаль!
Елена вскочила с кресла.
— Подождите!
Голос Матапаля оборвался.
— Профессор, подождите!.. — Его глаза забегали. Он побледнел. — Не уходите!
Грант остановился.
Матапаль опустился в кресло.
— Профессор, вы меня не так поняли. Сядьте.
Грант нерешительно положил сверток на подоконник и сел.
— Вы меня не так поняли, — быстро заговорил Матапаль. — Я имел в виду провести целый ряд целесообразных мер для спасения возможно большего количества людей. Ха-ха-ха! Я излишне нервен. Сейчас мы все обсудим. Только, ради бога, умоляю вас, не делайте этого безумного шага, который может принести непоправимые последствия.