Валентин Понтифекс
Шрифт:
– И мне нелегко увидеть в вас, мой лорд, того человека, который однажды нанял меня провожатым по Лабиринту.
– Что, я так сильно изменился, Хиссуне?
– Да, мой лорд, мне страшно за вас.
– Бойся за Маджипур, если тебе так нужно за что-нибудь бояться. Не трать на меня своих страхов.
– Я боюсь за Маджипур, сильно боюсь. Но как вы можете просить меня не бояться за вас? Ведь вы – мой благодетель, мой лорд. Я всем вам обязан. А когда я вижу вас в таком унынии, таким мрачным…
– Времена мрачные, Хиссуне. Состояние мира отразилось на моем лице. Но, возможно, впереди всех нас ожидает
– Вы правы, мой лорд.
– Тогда рассказывай!
– Вы понимаете, мой лорд, что все эти прожекты должны быть одобрены вами, что Регентский Совет не осмелится предпринять…
– Разумеется. Расскажи, что предлагает Совет.
Хиссуне глубоко вздохнул и начал:
– Во-первых, одной армией мы хотели бы закрыть все границы Пьюрифайна и окружить его, чтобы не допускать дальнейшего распространения метаморфами болезней и других напастей.
– Окружить Пьюрифайн, ты сказал, или вторгнуться туда? – спросил Лорд Валентин.
– В основном, окружить, мой лорд.
– В основном?
– Как только мы установим контроль над границами, планируется войти в провинцию для поисков мятежника Фараатаа и его сообщников.
– Ага. Захватить Фараатаа и его сторонников! А что с ними будет; когда их схватят, в чем я сильно сомневаюсь, памятуя свой собственный опыт блужданий по джунглям?
– Они будут осуждены.
– И ничего больше? И казни зачинщиков не будет?
– Мы не дикари, мой лорд!
– Да-да, конечно. И целью вторжения будет исключительно захват Фараатаа?
– Ничего больше, мой лорд.
– И никаких попыток свергнуть Данипьюр? Никакой кампании по полному истреблению метаморфов?
– Такого даже не предполагалось!
– Понятно. – В голосе Валентина звучали странные, почти насмешливые нотки; Хиссуне еще ни разу не слышал, чтобы он так разговаривал. – А какие еще намерения у Совета?
– Армия умиротворения займет Пилиплок – без кровопролития, если то будет возможно – и возьмет под контроль другие города и провинции, которые, возможно, откололись от правительства. Кроме того, необходимо обезвредить различные незаконные формирования, которые расплодили во многих местах лже-Короналы, и, если представится возможность, привлечь их на службу государству. Наконец военная оккупация тех провинций, которые откажутся участвовать в недавно утвержденной программе распределения запасов продовольствия среди пораженных зон.
– Весьма всеобъемлющие планы, – сказал Валентин все тем же необычным голосом. – А кто возглавит эти армии?
– Совет предложил разделить командование между лордом Диввисом, лордом Тунигорном и мной, – ответил Хиссуне.
– А я?
– А вы будете осуществлять верховное командование над всеми войсками, мой лорд.
– Да-да, конечно. – Взгляд Валентина стал отсутствующим, возникла продолжительная пауза, в течение которой он, казалось, взвешивает все сказанное Хиссуне. В жесткой и сдержанной манере Коронала задавать вопросы было что-то настораживающее: создавалось впечатление, что Лорд Валентин знал не хуже Хиссуне, к чему ведет разговор, и Хиссуне поймал себя на том, что боится продолжения беседы. Глаза Коронала загорелись странным блеском, и он снова
– Еще одно, мой лорд.
– Что именно?
– Командующим армии, предназначенной для занятия Пилиплока и других мятежных городов, должен быть Коронал.
– Коронал, как вы только что сказали, будет верховным главнокомандующим.
– Нет, мой лорд. Верховным главнокомандующим должен быть Понтифекс.
Наступившая тишина казалась нескончаемой. Лорд Валентин стоял почти без движения: его можно было принять за статую, если бы не подрагивание ресниц и подергивание щеки. Хиссуне напряженно ждал, не смея заговорить. Уже сейчас, когда все было сказано, он поражался тому отчаянному безрассудству, с каким осмелился предъявить Короналу ультиматум. Но что сделано, то сделано. Слова обратно уже не взять. Если Лорд Валентин в гневе лишит его всех званий и отправит обратно в Лабиринт попрошайничать на улицах, пусть будет так: что сделано, того не воротишь.
Коронал засмеялся.
Этот смех возник где-то глубоко и, как гейзер, поднимался через грудь к губам: громоподобный, раскатистый смех, подходящий больше великанше Лизамон Хултин или Залзану Каволу, а никак не учтивому Лорду Валентину.
Коронал смеялся и смеялся, и Хиссуне даже начал побаиваться, уж не лишился ли он рассудка, когда смех утих резко и внезапно, и ничто не напоминало о необузданном веселье Валентина, кроме странной, неопределенной улыбки.
– Отлично задумано! – воскликнул он. – Ах, до чего отлично задумано, Хиссуне!
– Мой лорд?
– Скажи-ка мне, кто должен стать новым Короналом?
– Мой лорд, вы должны понять, что это лишь предложения… ради улучшения работы правительства во время кризиса…
– Да, конечно. Но спрашиваю еще раз: кого предлагается выдвинуть на мое место ради улучшения работы правительства?
– Мой лорд, выбор преемника всегда остается за бывшим Короналом.
– Да, конечно. Но кандидаты в Короналы – их разве не предложили высокие советники и принцы? Наиболее вероятным преемником был Элидат, но вы знаете, я думаю, что Элидат погиб. Итак, Хиссуне, кто же тогда?
– Обсуждалось несколько имен, – тихо сказал Хиссуне. Он отводил глаза от лорда Валентина. – Но если вам неприятно слушать, мой лорд…
– Итак, несколько имен. Кто именно?
– Во-первых, лорд Стасилейн. Но он тут же заявил, что не желает быть Короналом. Во-вторых, лорд Диввис…
– Диввис ни в коем случае не должен стать Короналом! – резко перебил его лорд Валентин, мельком взглянув на Леди. – Он обладает всеми недостатками моего брата Вориакса, но не имеет ни одного из его достоинств, кроме, пожалуй, доблести и определенной напористости. Но этого недостаточно.
– Было названо еще одно имя, мой лорд.
– Твое?
– Да, мой лорд, – сдавленным шепотом подтвердил Хиссуне. – Мое.
Лорд Валентин улыбнулся.
– И ты бы не отказался?
– Нет, мой лорд, если бы мне предложили, не отказался бы.
Коронал буравил Хиссуне взглядом, но тот не дрогнул.
– Ну что ж, тогда не остается никаких сложностей, верно? Моя матушка выступила заодно с Регентским Советом. Старик Тиверас наверняка не станет возражать.
– Валентин… – сказала Леди, нахмурившись.