Валентина
Шрифт:
Услышав хриплый крик одного из своих людей, Паксон заслонил рукой глаза от солнца и глянул, куда указывал воин с выражением ужаса на лице. Султан увидел море христиан, возглавляемых Маликом Риком. Отряд быстро продвигался вперед. «Караван и те, кто ведет его, обречены, – понял Паксон, – это будет кровавое побоище!» Он со своими людьми не сможет отразить столь мощную атаку! Решение следовало принять в считанные секунды, и султан Джакарда лихорадочно надеялся, что оно окажется верным.
Быстро приказал он нескольким всадникам
– Засыпьте все колодцы, которые только попадутся вам на пути к Иерусалиму! Не оставляйте ни капли воды! – крикнул он вслед всадникам, отосланным с донесением.
Ричард врезался в караван. Испуганные верблюды, груженые поклажей, кричали и шарахались – целое войско обрушилось на них! Женщины и дети падали, убегая в пустыню. Песок окрасился кровью – всадники не щадили никого, кто оказывался у них на пути.
Ричард не обращал внимания на мольбы о пощаде, сокрушая испуганных и коленопреклоненных людей, защищаемых немногочисленным отрядом Паксона. Несмотря на то, что неприятель значительно превосходил числом, сарацины отважно сражалась под мужественным предводительством султана Джакарда. Пустыня оглашалась звуками битвы.
По прошествии трех часов побоище завершилось, и английский король провозгласил себя победителем. Захватив пятьсот пленных и велев им вести за собой сотню вьючных животных, нагруженных разными товарами, Ричард отдал приказ возвращаться в лагерь.
Победителей радостно приветствовали воины, не принимавшие участия в сражении. Со своего места под деревом Валентина видела, как, низко опустив головы, входят в лагерь пленные. Почему же не чувствует она такого же ликования и радости, как все прочие христиане? Ричард, торжествуя, с выражением упоения на лице, объявил во всеуслышанье:
– Мы захватили золото, серебро и оружие, а также лекарства, – проревел он, – и кроме того, ячмень, зерно, сахар, мясо!
Одобрительный рев разнесся по лагерю. Пленники подняли головы, на их лицах застыло отчаяние.
Одинокий всадник въехал в ликующий лагерь, вид у него был встревоженный. Он попросил Ричарда войти в шатер. Валентина поспешила за ними следом и ужаснулась, узнав, что мусульманские воины начали засыпать колодцы. Вода!
– Мой повелитель, – быстро проговорила девушка, – скорее посылайте к колодцам ваших людей! Сейчас они воодушевлены, и нет для них ничего невозможного. Нужно действовать быстро, иначе мы все пропадем! – настаивала Валентина, замечая, что военачальники Ричарда хранят молчание.
– Что же делать? – нерешительно спросил король.
– Вы должны послать своих самых лучших воинов на самых быстрых лошадях, чтобы попытаться спасти колодцы! – плечи Валентины печально опустились, когда она столкнулась с замешательством короля.
Чувство возбуждения и восторга покинуло Ричарда. Он стоял в окружении воинов, умолявших его вести их на Иерусалим, а в это время мусульмане разрушали колодцы на пути к святому городу! Король мрачнел.
Всю ночь напролет глядел Ричард на луну, плывшую над отдаленной цепью гор. Он знал,
Валентина испытала большое разочарование, убедившись в нерешительности английского короля. Незаметно покинула она лагерь крестоносцев. Как мог Ричард помочь ей добраться до Акры, если не мог он помочь даже самому себе?
Взяв побольше провизии для коня, Валентина отправилась на северо-запад – к Акре.
ГЛАВА 27
Паксон расхаживал возле шатра, пиная песок и устремляя взгляд вдаль. Он упрекал себя за то, что не смог убедить погонщиков каравана свернуть в пустыню. Дозорным Ричарда не составило труда обнаружить растянувшийся на мили караван, и теперь у христиан в продовольствии не было недостатка.
Султан усмехнулся, испытав некоторое удовольствие при мысли, что зато теперь Ричарду окажется не просто найти воду, но снова пнул песок, вспомнив о позоре поражения. И Саладин, и Аль-Адил… все, конечно, станут держать свое мнение при себе, но он-то знал, что будут про себя думать!
Паксон и сам понимал, что обязан был принудить караван повернуть в пустыню, обогнув колодцы. И взять с собой ему надо было не пятьдесят человек, а больше! Почему же он так спешил покинуть лагерь в окрестностях Напура?
После нападения Ричарда на караван у него осталось одиннадцать человек. Как могли пятьдесят воинов защитить караван? Саладин так и скажет на военном совете – предводитель всегда скорбел о потере даже одной человеческой жизни.
Войдя в шатер, Паксон бросился на тощий тюфяк, служивший ему постелью. Он тоже сожалел о напрасно загубленных жизнях – напрасно, потому что Ричард захватил караван! Как же могло случиться с султаном Джакарда такое бесчестье? Всю жизнь он знал, что достоин доверия Саладина и всяческого уважения соратников, а сейчас оказался в пустыне с одиннадцатью воинами, мучимый горькими сожалениями: почему только он не был достаточно настойчив, беседуя с хозяином каравана? Можно сказать, султан Джакарда помог накормить голодающее войско христиан!
Образ Менгиса мелькнул перед мысленным взором Паксона. Его брат имел все, что только хотел! Благодаря обстоятельствам рождения, законный сын султана Джакарда принял на свои плечи тяжесть ответственности за владения отца и до сих пор честно служил интересам народов ислама, а незаконный сын, ребенок наложницы султана, наслаждается теперь тем, о чем его брат мечтал больше всего на свете – властью, безраздельной и безграничной! Менгис возглавляет сообщество федаинов, удалившись от мира на вершину горы в Гнездо Орла, в то время как он, Паксон, жарится под палящим солнцем пустыни! Брат стал известным повсюду шейхом аль-Джебалом, вселяющим ужас, но и глубоко почитаемым Старцем Гор! Менгис, Менгис, всегда и повсюду Менгис… В детстве больше других сыновей баловал его отец, и Валентина прониклась к нему любовью…