Валентина
Шрифт:
Оба стражника с противоположного конца коридора тоже подошли к балкону, чтобы взглянуть на происходящее. Ахмар объяснил, в чем дело, и отослал их стеречь дверь комнаты Хомеда, затем перегнулся через перила и с гордостью стал наблюдать, как ловко Розалан скачет на «кобылице».
– Не могу сказать, что одобряю тебя, но тот, кто ждет Дагни… – Ахмар, рассмеявшись, не сумел закончить.
Розалан подняла голову, ожидая окончания фразы.
– Ощипанный цыпленок выглядит и пахнет, как… – слов ему не хватало. – Да что там говорить! – Ахмар махнул рукой. – Он принял ванну!
– Ну, тогда
Бедуинка еще раз как следует дернула «кобылицу» за крашеную «гриву» и подняла свою жертву на ноги.
– Можешь сказать тому петушку, чтобы уже готовился к встрече!
ГЛАВА 20
Валентина ехала к священной горе – к Менгису. Только в Аламуте, казалось ей, сможет она обрести покой и освободиться от гнетущего напряжения, давившего на нее во дворце.
Пробираясь по зарослям у подножия горы, девушка думала только о том, что Менгис избавит ее от мучений. Он был прав: Аламут прекрасен, и в Гнезде Орла можно найти утешение.
Когда Валентина добралась до цитадели федаинов, то с удивлением увидела Агаву.
– Дитя, что ты здесь делаешь? Я полагала, Менгис отправит тебя из Аламута куда-нибудь в безопасное место!
– Он так и поступил, но я прибежала обратно, – радостно возвестила девочка. – Я не смогла жить в долине, и Менгис разрешил мне вернуться. Теперь я под его покровительством! Он позволяет мне кормить ланей! Этот человек мудр.
Он понял, что я умру, если останусь в долине. Аламут – мой дом.
Валентина огляделась:
– А где же он сам, этот мудрый человек?
– Менгис послал меня встретить тебя и проводить к нему. Он просил объяснить, почему я здесь, опасаясь, что ты расстроишься, увидев меня в Аламуте. Пойдем, я отведу тебя к нему, – сказала Агава, вкладывая свою руку в руку Валентины, радостная улыбка не сходила с детского лица.
– Кажется, ты счастлива, малышка, как я вижу!
Валентина вошла вместе с девочкой в большую округлую комнату, богато украшенную шелками и парчой. Горы ярких подушек были разложены на позолоченных стульях. В комнате находилось несколько федаинов. Валентина нахмурилась.
– Тебе не следует здесь оставаться, Агава!
– Я знаю. Так и Менгис сказал. Я уйду сразу же, как доставлю тебя к нему, а позже подам чай и печенье. Я многому научилась с тех пор, как вернулась в Аламут! – шаловливо заявила девочка.
Валентина кивнула ей, и малышка убежала. Взор гостьи устремился на Менгиса. Она почувствовала слабость в теле при виде любимого.
– Пойдем, – тихо произнес он, – сядем в дальнем углу комнаты.
Валентина вздрогнула, испытав желание убежать, но не смогла даже пошевелиться.
– Менгис, мне не хотелось бы здесь оставаться! Эти люди уже под воздействием наркотика? Я не желаю видеть…
– Совсем не обязательно смотреть на то, чего не хочешь видеть. Они получили наркотик несколько часов тому назад. Время от времени кое-кто из них что-либо скажет, но ничего страшного, не бойся, не произойдет. Тебе нечего опасаться. Пойдем же, поговорим! Нам многое надо обсудить. Слушай меня внимательно! Эти
Устроившись рядом с Менгисом на шелковых подушках, Валентина отбросила опасения. Она придвинулась поближе к любимому и прижала его руку к своей щеке.
– Расскажи мне, что это за наркотик! Я хочу знать.
– Его название «зов ангела» символизирует небеса. В Аламут он попал из Турции много-много лет назад. Теперь его выращивают здесь, на горе. Это очень сильный наркотик и весьма опасный: неразумно большая или же, наоборот, слишком малая доза могут нанести человеку непоправимый вред и даже стать причиной смерти. Годами это вещество испытывалось, прежде чем оказалось введено в обиход. Только шейх аль-Джебал знает точную дозу – тот старец, что готовится к смерти. Даже мне она пока не известна.
– А люди, принявшие наркотик, понимают, что с ними происходит?
– Они знают, что находятся в Аламуте и что не смогут стать федаинами, пока не увидят небеса и не испытают, каждый по-своему, миг вечности.
Если захочешь поговорить с кем-либо из них, то услышишь вполне разумные ответы на свои вопросы. Действие зелья уже проходит.
– Расскажи мне, что ты испытал, попробовав наркотик, – продолжала расспрашивать Валентина.
– Это было великолепно! Я ни о чем не жалею. Каждый человек мечтает увидеть небеса и ощутить вечность. Но у меня нет желания повторять этот опыт. Вкусить совершенство можно лишь однажды. Последующее повторение теряет всякий смысл, к тому же разрушает мозг. Мы не безумцы, Валентина, и даем наркотик людям лишь однажды. Таков обычай Аламута, как я уже тебе сказал, и не в моих силах изменить его, да и ни к чему это делать.
– Ты меня путаешь, – прошептала Валентина, глядя на Менгиса потемневшими от тревоги глазами.
– Послушай! Ты же христианка, а твоя вера полагает небеса прекрасным местом, куда попадают люди после смерти и где встречаются с ангелами и прочими небесными созданиями. Разве они перестают при этом ощущать запахи, видеть цвета, слышать звуки? Небеса – воплощение всего сущего. Разве не этому учит христианство?
– Да, но на небеса попадают только добрые люди, и притом лишь те, кто умирает естественной смертью.
– Ты хочешь сказать, что твой Бог покинет умерших ужасной смертью, скажем, под действием наркотика?
– Не знаю, – Валентина растерянно посмотрела на Менгиса.
– Эти люди не умирают! – продолжил Менгис. – Они лишь воображают себя освободившимися от тягот земной жизни и переместившимися в вечность. Каждому человеку вечность представляется по-своему. Но если ни ты и ни я не знаем, существуют ли небеса и что они из себя представляют, так Кто мы такие, чтобы обсуждать это? Я не говорю, хорош или плох обычай Аламута. Он таков, как есть. Что же касается меня, то, повторяю, я не испытываю сожаления. Вижу, ты испугана! Не будем больше говорить об этом.