Валера
Шрифт:
Он проходит несколько шагов, глубоко вздыхает и улыбается одними глазами. У него задран рукав и видна татуировка, которую я уже как будто бы видел. Затем мужик снова вздыхает и начинает качать головой, как прораб, который оценивает фронт работ.
— Ты же девушка. Негоже так напиваться.
Я снова рыгаю, потому что мне надо избавиться от всех пузырьков и побыстрее, иначе я тут всё ему заблюю.
— Ну ладно, — шепчет мужик, на заросшем лице которого полоска губ и мелкие крысиные глаза меркнут на фоне массивного носа.
Он
— Ты чё за хер? — Спрашиваю, пробуя подняться, и вдруг осознаю; тот звяк, который я издал, когда садился, был от наручников. Одна их часть плотно облегает моё запястье, а другая крепко присобачена к трубе, что торчит из стены. — А это чё за херня?
— Хватит материться! — Взрывается мужик.
Я задираю обе руки, типа сдаюсь, и снова заглядываю в его жуткое лицо. Он тяжело дышит, пытаясь сам себя успокоить. Так где-то пару минут, после чего он проводит рукой по груди, пробуя разгладить футболку, и говорит:
— Прости, Валери, я не хотел на тебя кричать.
— Ага.
— Полагаю, ты не ожидала, что мы увидимся сегодня?
— Ну, типа.
— Как у тебя дела? Как настроение?
— Ты кто, ёпта?
— Хватит мне мозги пудрить! — Мужик резко заносит ногу и пытается положить на мою руку. Со всей дури. Но в итоге промазывает. Вот тогда я начинаю париться, хотя из-за алкашки в крови долго париться всё равно не получится. — Прости, — выдыхает он, будто дракон пламя. — Ты сама меня провоцируешь, Валери.
Я напрягаю остатки мозгов. Уж очень его рожа кажется мне знакомой. Точно где-то видел его раньше. И вдруг, совершенно неожиданно даже для самого себя осознаю — в очереди, неделю назад или вроде того. Это же он дышал мне в затылок, а потом у меня начались те самые дни… сука, вот не к добру это было.
— Может, отцепишь эту штуку, и мы поговорим нормально? — спрашиваю я, на что мужик низвергается хохотом. Ну, да, идея тупая. Учитывая то, что он меня похитил.
— Малышка, — мужик опускается на корты и берёт моё лицо в свои руки. — Соскучилась?
Я снова напрягаю остатки мозгов. О, вы не представляете, каких усилий мне это стоит. Но любая попытка имеет свои плоды. И я нахожу свет в конце туннеля воспоминаний этого тела, что отдаются мурашками по все позвонкам.
— Отчим, — щёлкает в голове некий переключатель.
— Не зови меня так, — цокает мужик, — лучше по имени. Ну же, детка, скажи «да, Серёжа, я скучала».
Почему-то у меня всё внутри сжимается. Но это не мои чувства. Это Лера так чувствует. Я вдруг ощущаю себя очень маленьким и беспомощным на фоне этого амбала. Хочется забиться в угол. Но я перебарываю это и сцеживаю слюну во рту. Затем плюю. Прямо ему в рожу. Пусть даже идея дерьмовая.
— Пошёл нахуй, Серёга.
Он какое-то время молчит. Потом говорит:
— Дурочка, —
Очухиваюсь я опять на полу, только одежда уже не такая мокрая и вертолёты меня больше не кошмарят. Зато появляется новая проблема — ужасная головная боль, словно мне её между огромных кусачек зажали и пытаются расколоть, точно орех.
Я медленно сажусь и вытираю лицо свободной рукой. На ладони остаётся короткая полоска крови. Этот козёл мне нос разбил. Вернее, этот ублюдок разбил нос Лере. А это звучит ещё хуже. И точно не останется безнаказанным.
Я вытягиваю ноги и начинаю осматриваться. Нихуя примечательного. Судя по разрухе и беспорядку, я в каком-то подсобном помещении. Свет горит, но тускло, словно лампу несколькими слоями пыли замело. Куча всякого инвентаря валяется прямо на полу: здесь и мячи, какие-то матрасы, полки с полотенцами. На дальней стене висит план эвакуации. Я прищуриваюсь и замечаю на плане огромный синий прямоугольник, напоминающий бассейн. Ну и в какой жопе я на сей раз, блин?
Распластавшись на полу, я тихо выдыхаю и начинаю думать обо всём этом. Если Лерин отчим устраивал ей подобные рандеву повсеместно, то ничуть не удивительно, что она пыталась покончить с собой.
В моих карманах, естественно, этот хер ничего не оставил. Ни сиг, ни телефона, ни жвачки, которую я планировал пожевать, прежде чем полезу к Свете сосаться. Вот бы её хоть глазком увидеть напоследок.
Но чтобы её увидеть, я должен выбраться отсюда, так? А чтобы выбраться отсюда, нельзя лежать и гнить. Есть кое-какие мыслишки…
Я дурак, если решаю, что это сработает. Но человек может надеяться, так, нет? На самом деле человек должен надеяться. А если он не надеется, это уже не человек, а мертвечина какая-то. Я так считаю.
Дёрнув рукой, я складываюсь в неебическую позу и задираю ноги. А затем начинаю хуячить этими ногами по трубе и орать:
— Помогите! Кто-нибудь! Спасите! Я здесь! Люди!
Через минуту дверь распахивается и я вижу Серёгу, только вверх ногами. Он с разгневанным еблетом подходит ко мне и небрежно сбрасывает мои ноги на пол.
— Кончай страдать ерундой, Валери. Никто тебе не поможет.
— Это ещё почему? — я сажусь, чтобы хоть немного визуально вырасти.
— Это заброшенное здание. Здесь никого кроме нас нет.
— Мы не в городе?
— Мы не в городе.
Я жду, но он не продолжает. Сука, так и знал, что всё из него придётся клещами вынимать.
— А где мы?
— В хорошо спрятанном месте.
— И отпускать ты меня не собираешься?
Серёга подозрительно молчит, и моё очко слегка сжимается. Мне бы не хотелось знать, что там за ебучий план цветёт в его воспалённом мозге.
— Тебе никто кроме меня не нужен, — наконец-то сообщает он. — Это наше место, Валери. Всё как тогда. Но ты больше не сбежишь.