Валис. Трилогия
Шрифт:
Внезапно, в озарении, я сказала:
— Не было никаких явлений.
— Верно.
— И ты не возвращался к доктору Гаррет.
— Верно. — Он не казался ни раскаивающимся, ни смущенным.
— Ты сказал это, чтобы убедить меня поехать с тобой.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты ведь можешь довезти меня. В противном случае… Боюсь, я не найду, что ищу. — Он улыбнулся.
— Черт, а я поверила тебе.
— Мне снились сны. Тревожные сны. Но булавок под ногтями не было. И опаленных волос. И остановившихся часов.
Я неуверенно произнесла:
— Ты так хотел, чтобы я поехала с тобой. — На миг я почувствовала желание
— Да. Но ты не поедешь. Это очевидно. Что ж… — Он улыбнулся своей такой знакомой, мудрой улыбкой. — Я попытался.
— Значит, я иду по проторенной дорожке? Оставаясь в Беркли?
— Вечная студентка.
— Я заведую магазином грамзаписей.
— Твои покупатели — студенты и преподаватели. Ты до сих пор привязана к университету. Ты не оборвала узы. Пока ты этого не сделаешь, ты не станешь полностью взрослой.
— Я родилась в ночь, когда хлестала бурбон и читала «Комедию». Когда у меня болел зуб.
— Ты начала рождаться. Ты знаешь о рождении. Но пока ты не поедешь в Израиль… Вот где ты родишься, там, в пустыне Мертвого моря. Вот где начинается духовная жизнь человека, на горе Синай, вместе с Моисеем. Произнося «Ихиех»… Теофания. [116] Величайший момент в истории человечества.
— Я едва не согласилась поехать.
— Тогда поехали. — Он протянул руку.
116
Явление божества.
— Я боюсь, — просто сказала я.
— В этом–то и проблема. Это наследие прошлого: смерть Джеффа и смерть Кирстен. Вот что с тобой происходит, происходит постоянно: ты боишься жить.
— «И псу живому лучше…»
— Но ты не живешь по–настоящему. Ты все еще не родилась. Именно это Иисус и подразумевал под Вторым Рождением, Рождением в Духе или из Духа, Рождением Свыше. Вот что лежит в пустыне. Вот что я найду.
— Найди это. Но найди без меня.
— «А потерявший душу свою…» [117]
117
«…ради Меня сбережет ее». От Матфея 10:39, также от Луки 9:24.
— Не цитируй мне Библию. Я уже наслушалась достаточно цитат, и своих, и чужих. Ладно?
Тим протянул руку, и мы торжественно, не произнося ни слова, обменялись рукопожатием. Он едва заметно улыбнулся. Потом выпустил мою руку и посмотрел на свои карманные золотые часы:
— Я отвезу тебя домой. У меня еще одна встреча этим вечером. Пойми. Ты ведь знаешь меня.
— Да. Все в порядке, Тим. Ты великий стратег. Я наблюдала за тобой, когда ты знакомился с Кирстен. Ты говорил все это, чтобы спровоцировать меня, здесь, этим вечером. — И ты почти убедил меня, добавила я про себя. Еще несколько минут — и я бы сдалась. Если бы ты продолжил еще чуть–чуть.
— Я занимаюсь спасением душ, — загадочно изрек Тим. Я не могла понять, сказал ли он это с иронией, или же серьезно. Просто не могла понять. — Твоя душа заслуживает спасения, — заявил он, поднимаясь. — Мне жаль торопить тебя, но нам действительно пора ехать.
Ты всегда спешишь, подумала я, тоже вставая. Вслух я сказала:
— Ужин был чудесен.
— Правда? Я и не
— Найдешь кого–нибудь.
— Я думал, что нашел тебя. Рыбак, сегодня вечером. Я ловил тебя, но не поймал.
— В другой раз, быть может.
— Нет, — ответил Тим, — другого раза не будет.
Он не объяснил. Он и не должен был, я знала, что это так, по той или иной причине: я чувствовала это. Тим был прав.
Когда он вылетел в Израиль, Эн–Би–Си упомянули об этом вкратце, как они сообщают о перелете птиц, миграции слишком обычной, чтобы быть важной, но все же как о чем–то таком, о чем зрителям все–таки следует сообщить в качестве (как это казалось) напоминания, что епископ епископальной церкви Тимоти Арчер все еще существует, все еще занят и все еще активен в делах мира. А после мы, американская общественность, ничего не слышали на протяжении недели или около того.
Я получила от него открытку, но она пришла уже после полного освещения в новостях сенсационной истории о найденном брошенном «датсуне» епископа Арчера, слетевшем задней частью с узкой, изрытой колеями извилистой дороги и наскочившем на выступ скалы, с картой, купленной на заправочной станции, на правом переднем сиденье, где он ее и оставил.
Правительство Израиля делало все возможное и без промедления, они задействовали войска и… черт. Они использовали все, что могли, но репортеры знали, что Тим Арчер уже умер в пустыне Мертвого моря, потому что там нельзя выжить, карабкаясь по скалам и ущельям. Нельзя выжить, и они действительно в конечном счете нашли его тело, и оно выглядело, по словам одного из корреспондентов на месте событий, словно он преклонил колени в молитве. Но на самом деле Тим сорвался со склона скалы, с высокого склона. А я приехала, как обычно, в свой магазин, открыла его для торговли, положила деньги в кассу, и на этот раз я не плакала.
Почему он не нанял профессионального водителя? — задавались вопросом репортеры. Почему он отважился отправиться в пустыню один, с картой с заправочной станции и двумя бутылками газировки… Я знала ответ. Потому что он спешил. Несомненно, поиски профессионального водителя отнимали, на его взгляд, слишком много времени.
Он не мог ждать. Как и со мной в китайском ресторане тем вечером. Тим должен был двигаться, он не мог оставаться на одном месте. Он был занятым человеком, и он помчался, бросился в пустыню на четырехцилиндровом автомобильчике, на котором и на калифорнийских–то автострадах ездить небезопасно, как объяснял Билл Лундборг. Эти малолитражки ненадежны.
Из всех них я любила его больше всего. Я поняла это, когда услышала новости, поняла это по–другому, нежели понимала прежде. Прежде это было чувство, эмоция. Но когда я осознала, что он мертв, это осознание превратило меня в больную, которая еле передвигалась, которую крутило, но которая поехала на работу, наполнила кассу, отвечала на звонки и спрашивала покупателей, может ли она им чем помочь. Я была больна не так, как болеют люди или как болеют животные. Я заболела как машина. Я по–прежнему двигалась, но моя душа умерла, моя душа, которая, как сказал Тим, так полностью и не родилась. Та душа, что еще не родилась, но родилась уже немного и желавшая родиться больше, родиться полностью, — та душа умерла, а мое тело механически продолжало двигаться.