Вальс Бостон
Шрифт:
Я включил обороты. Мотор обиженно чихнул, но не заглох. Добавляя скорость, вывел наше суденышко в море.
– Вон к тому утесу… и направо, из бухты,… – задала направление рыжая.
Лодка уверенно мчалась по указанному курсу. Уже на половине мощности вышла на глиссер и теперь весело подпрыгивала на волнах. За пределами окруженной горами бухты свежий ветерок гонял их в свое удовольствие.
Брызги мгновенно насквозь промочили легкую блузку, и она прилипла к телу, подчеркивая все изгибы и выпуклости. Попытки поправить коварную ткань ничего не дали. Убедившись в полной бесперспективности
Обогнув утес, увидел стоящую невдалеке на якоре бело-снежную красавицу яхту. Словно гигантская птица присела передохнуть на воду перед дальней дорогой. "Лиза" – гласила надпись на борту.
Вопросительно глянул на спутницу. Она, утвердительно кивнув, демонстративно отвернулась, нервно закусив губку. Румянец на щеках сменился бледностью.
Я максимально напряг и сфокусировал зрение.
Шум мотора заинтересовал троих, собравшихся у борта быстро приближающейся к нам яхты: невысокого, лысоватого, крепко сбитого мужчину лет сорока (со стороны весьма походившего на Брюса Виллиса), одетого в кремовые легкие штаны и дырчатую тенниску; налысо бритого, покрытого с ног до головы разноцветными татуировками мускулистого громилу в красных плавках и смуглого худощавого матроса с греческим профилем в потертой цвета хаки робе и такого же цвета берете с веревочной лестницей в руках.
Командовал на борту, похоже, "крепкий орешек". Хотя первым подал голос татуированный громила:
– Мерли, где Стас? Что за ишака ты к нам приволокла?
Рыжая, пропустила вопрос мимо ушей.
– Цек, бросай лестницу! Чего рот разинул? Тебе что, помочь?
– Давай, – словно соглашаясь, кивнул "орешек", – принимай лодку.
Но его тихий спокойный голос ничего хорошего не сулил.
– Лэбедка с того борта. Обхади, – с акцентом, похожим на мой, проворчал грек после того как рыжая поднялась на борт.
Сквозь шум мотора я вновь услышал: "Мерли, где Стас?"
Интересно, что она сказала?
Честно говоря, подниматься на яхту чертовски не хотелось. Не сложно догадаться, какое гостеприимство поджидает здесь чужака. Но долго колебаться не пришлось – на меня уже смотрели две пары недружелюбных глаз – Цека и одетого в такую же робу и берет бородача с пистолетом в руке. На всякий случай он держал меня на прицеле, а нажать спусковой крючок было секундным делом.
Стоило подняться на борт, как портмоне и оружие "рокера" вновь сменили хозяина – перебрались к Цеку. Меня же, подталкивая дулом в спину, провели сначала по палубе, потом по лестнице вниз и заперли в кладовке. Единственное, что услышал краем уха, как бородач шепнул Цеку:
– Мерлин уже у Диогена. Дальше возьмут этого…
В доброте намерений "крепкого орешка", а в миру Диогена, сомневаться не приходилось. Да и засиживаться в малюсенькой каморке, отведенной для хранения провианта, я не собирался. Придется тряхнуть стариной и нарушить данное себе еще в бытность человеком слово… Когда-то, давным-давно, еще в Приднестровье…
Я едва успел перехватить руку с пистолетом примчавшегося на шум "бородача", а другой схватил за горло. Мои рефлексы теперь на порядок выше человеческих, да и силушка… Сжимая пальцы, приподнял над полом. Глаза бородача вывалились из орбит, почерневшие губы прошептали: "Пощади!"
– Ну да! А потом ты же мне в спину. Из пистолетика с глушителем…
Захрустели шейные позвонки. Обмякшее тело затянул в кладовку, прикрыл дверь. Если особо не присматриваться, то вроде незаметно. Подобрал с пола пистолет с глушителем.
"Зато без крови! – подумал крадучись по лестнице, – святые отцы – те на костре… А я вот так… как умею".
С Цеком столкнулся уже на палубе. Тут без крови не обо-шлось: два похожих на хлопки выстрела в упор пробили сердце и разорвали грудь, отбросили почти на два метра в сторону.
Увидев, что лодку на борт так и не подняли, плыть своим ходом передумал. Уже засунул было ногу в веревочную лестницу, когда услышал доносящийся откуда-то из недр яхты сдавленный женский крик. Недовольно тряхнул головой, гоня прочь глупые мысли о милосердии. Уж кто-кто, а рыжая меня бы не пощадила. Ну какое мне, собственно говоря, дело до их разборок?
Стал спускаться по лестнице. Крик повторился вновь. На этот раз было в нем нечто звериное. Тоска, безысходность и смертный ужас затравленного, загнанного в западню зверя. В памяти всплыло ее бледное с прикушенной губой лицо: все-таки в баре не выстрелила да и на дороге не бросила.
Понял, что так просто уйти не смогу. Кляня на чем свет стоит дурацкую натуру, полез обратно.
На палубе, держа пистолет наготове, максимально обострив зрение и слух, по-пластунски подобрался к прозрачной рубке, заглянул – пусто. Все живые внизу.
Вернулся к люку, ведущему в недра яхты. Прислушался, есть! – Едва уловимый звук шагов. К нам – гости. Тем лучше! Меньше хлопот. Лишь бы не нашли тело бородатого.
Отойдя чуть в сторону, лег на палубу. Вытянув руку с пистолетом, взял на прицел люк.
Прошло некоторое время, прежде чем из него появилась лысоватая макушка "крепкого орешка". Плавно нажал на спусковой крючок. Пистолет с глушителем негромко "хрюкнул", выбрасывая очередную пулю. Тело Диогена рухнуло вниз, а душонка помчалась в давно забронированное для нее место в аду, к заждавшимся чертям.
Теперь придется лезть в люк самому. Обходного пути нет. Остается надеяться, что экипаж "машины боевой", не считая Стаса и Мерли, состоял только из четырех, трое из которых уже на том свете. Ну а четвертый, похоже, при деле – развлекается с девушкой. Благо, она опять подала голос.
Спускаясь по лестнице, переступил через тело Диогена, лежащее носом в луже крови. Крадучись по коридору, чувствовал себя зайцем, на которого только вчера открыли охоту.
Осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Стоны, доносившиеся из комнаты, получили логическое объяснение.