Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу

Март Михаил

— Сожалею, но вас ввели в заблуждение. Ваш племянник продавал муляжи как оригинал, и только смерть коллекционера обнаружила подмену.

Ювелир покраснел.

— Я — честный человек!

— Вас никто ни в чем не обвиняет. Скажите, вы Веру Бодрову знали?

— Впервые слышу это имя.

— Вы можете сказать, сколько украшений вы сделали по заказу Марка Левина?

— Надо думать, очень много. Мы сотрудничали около пяти лет.

— Извините меня за беспокойство. Когда будет производиться экспертиза, мы вас попросим присутствовать.

Мамонов вернулся в свой кабинет к вечеру.

История получила свое завершение. Левину

смерть Веры была крайне невыгодна. Он и не ждал ее скорой смерти. Вся его афера тут же выплеснулась наружу. А если предположить, что Даша знает, где находится тайник, тогда понятно, почему он помчался за ней следом. Он хотел отделить фальшивки от оригиналов… Ну а если прав капитан? К Вере пришли ее боссы с ревизией, а ей нечем расплатиться. Капитал превратился в стекло. Тогда Левину была выгодна смерть Веры. Причем быстрая смерть, пока никто не узнал, куда перекочевали деньги банкиров. В этом случае Даша превращалась в ненужного свидетеля. И если Левин — убийца, то Даша — жертва…

У Мамонова разболелась голова. Версии возникали одна следом за другой, и каждая имела право на существование. А почему не предположить, что дочь и адвокат сообщники? Но тогда не ясно, почему Коптев взял на себя убийство. Похоже, он ничего не знает о золотом запасе жены.

Версии, версии, версии…

2

Его никто не заставлял, он сам приехал. Когда Даша бросила его, он мог сам решать свои проблемы, без нажима и указок со стороны. В конце концов, его ждало море, и девчонка оставила в машине свою сумку и все деньги. Антон долго думал и пришел к выводу, что обязан рассказать родным Димыча о его гибели. Антон не знал, как он преподаст случившуюся трагедию на шоссе и какую роль отведет себе, но скрывать правду и носить тяжелый груз на душе уже не было сил.

Антон добрался до станицы без особых приключений, в кармане лежал конверт с обратным адресом, и поиски не составили особого труда.

Андрей Сигалов заметил паренька у калитки своего дома, тот сверял надпись на конверте с надписью на почтовом ящике. Рядом у обочины стоял пыльный «фольксваген».

— Ну наконец–то! Наконец–то! А мы–то беспокоились!

Высокий красивый мужчина с открытым загорелым лицом подошел к юноше, взял его за плечи, повернул к себе и, склонив голову набок, долго разглядывал.

— Хорош. Честное слово, хорош! И глаза ласковые, как у матери. — На ресницах громадного детины заблестели слезы. Он был таким большим и таким ребенком, что Антон улыбнулся. — А мы беспокоились. Нет тебя и нет. Куда парень запропастился?! Жинка твоя телеграмму отбила: «Ждите», а дни идут и идут.

Сигалов распахнул сильные руки и схватил Антона в охапку.

— Да ты, брат, совсем в своей столице отощал. Но это дело поправимо. Тетки твои быстро тебя на ноги поставят.

Антон молчал. У него перехватило дыхание и в горле стоял ком, похожий на пробку. Дядька открыл калитку и ввел гостя в сад. Здесь не знали, что такое замки и затворы, здесь жили нараспашку. Люди улыбались, а чудный сад восхищал своими размерами и разнообразием. Чего здесь только не росло: яблони, груши, сливы, вишни, черешни и даже виноград. Райская красота, где, казалось, все созревает одновременно. А цветы? О них можно говорить не умолкая.

Огромный домина из необъятных бревен рос вширь, но не в высоту. Терем из сказки. Он поражал своими палатами и чистотой.

На вид женщине не стукнуло и пятидесяти. Поджарая и румяная, голубоглазая и кокетливая, она излучала энергию и молодость, словно

невеста, вышедшая на смотрины к сватьям.

— Ну Любанька! Дождались! Вот твой племянничек. Стоит у калитки и мое письмо в руках мнет, будто не родной. Худющий–то какой. Это он в папашку своего пошел. У нас кость широкая.

— А глаза–то материны. Светлые, ясные, как солнечные лучики.

Женщина подошла к Антону и обняла его. У мальчишки кольнуло сердце. Он ощутил тепло, которое тут же передалось ему и разлилось по всему телу. Это было новое и еще не знакомое ему чувство. Из глаз брызнули слезы. Антон боялся своих слез и старался скрыть их, но они сами катились из глаз. Он все еще молчал. Слова потерялись, мысли улетучились, и он забыл, где находится и для чего пришел сюда.

— Пареньку нужна еще материнская любовь, — улыбаясь, заметил глава семейства. — Тетка тоже не чужой человек. Рано ты, Димулька, осиротел.

Антон вздрогнул и отпрянул. Его застигли врасплох.

— Ох, Андрюша, ну ничего на языке не держится, — возмутилась Любанька.

— Да, что правда, то правда. Неотесанный, — согласился улыбающийся великан.

— Так оно и есть, — тихо сказал Антон. — Мне очень часто снится мать. Но я уже не помню ее голоса, а тепла и подавно.

— Хорошей она была женщиной. Красавица, доброты необыкновенной, и так рано умерла.

— Ну хватит причитать, тетка. Соловья баснями не кормят. Пора откармливать племянничка. Устал и проголодался человек с дороги. Готовь на стол, а к вечеру соберем народ, а Димке баньку истоплю. Баня с дороги — бальзам на душу. Ну а начать надо с жилья. Тут у тебя большой выбор. Хочешь, выбирай себе палаты в доме, а хочешь, живи пока в саду. У нас там летний домик стоит. Идем покажу.

В глубине сада, там, где цвели розы, стоял теремок из мореных бревен. Две комнаты, веранда и солярий над ней.

— Тут хорошо. Тихо. Только птицы настырные, спать не дают.

В залитой светом столовой стоял стол, стулья и резной буфет, следующая комната предназначалась для отдыха. Широкая высокая кровать с железными спинками, комод, тумба и небольшое зеркало на стене. Ничего лишнего.

Внимание Антона привлек этюдник на треноге, стоящий в углу. В ящике лежали кисти и краски.

— Это твоя сестренка балуется. Цветочки рисует.

— Ваша дочь? — спросил Антон.

— Ну да.

— А мне можно попробовать? Я никогда не пробовал работать красками. Все больше карандашом или шариковой ручкой.

— Делай все, что тебе хочется. Здесь все твое. Ну а теперь идем в баню. Баня — это моя гордость, я ее своими руками строил.

Они вышли во двор и направились по тропинке в глубь сада.

— Когда я набрался сил и денег, то решил построить рай на кубанской земле. Ну скажем, посадить хвойные леса, выкопать озера, построить хорошие дороги. Ни черта не получилось. Лес я высадил, но он растет плохо, из озер получились болота, вода застоялась и зацвела, а за лесом море. Бросил я эту затею. С природой не поспоришь. Тогда я начал работать на людей. Тут–то я и получил благословение от Отца нашего. Ты видел церковь с колокольней по пути сюда? Огромная красавица. Фундамент еще до революции заложили, а строительство год назад завершилось. Колокольня под облака уходит. Ну а сам колокол я из Ростова привез. Чудо рук человеческих. Звон его за десятки верст слышен. Теперь мы всей семьей по воскресеньям ездим на службу. Не так чтобы я шибко верующим стал, а что–то есть там наверху. Правда на землю возвращается.