"Валутина гора"
Шрифт:
– Военные действия непременно начнутся в ближайшие дни, - прервал военного министра Александр, - император Наполеон прервал все переговоры. И уже открыто говорит о войне. Благо, что шестилетняя война с турками завершилась мирным договором. Иначе пришлось бы воевать на две стороны. Бог видит, я не желал этой войны, но предложения мои, самые умеренные остались без ответа.
– Александр слегка помрачнел и продолжал суровым голосом: - нам следует решить, как быть дальше. Я в оном вопросе склонен принять ваш план об отступлении.
Военный министр поклонился в знак благодарности. Александр вздохнул и снова посмотрел на карту. Через мгновение, он уже
– Государь!
– раздался негромкий голос генерала Орлова. Орлов служил адъютантом императора и кроме всего прочего возглавлял личную охрану императора. Он, как всегда, неслышно появился перед императором.
– Генерал Уваров умоляет ваше императорское величество об аудиенции.
– Мы уже закончили. Просите!
Услышав эти слова, военный министр поклонился и вышел из зала. Едва он ушёл, появился Уваров. Низко поклонившись, он поднял на императора просительный взгляд. Александр сразу же догадался о чём пойдёт речь.
– Опять Арсанов?
– строгим голосом спросил он у Уварова. Тот в ответ снова поклонился, подтверждая догадку императора.
– Вы уже имели уведомление о моём решении. Ротмистр Арсанов разжалован и отправлен в Оршу унтер-офицером. Унтер-офицер Арсанов, - император намеренно подчеркнул эти слова, - будет служить в третьем резервном полку седьмой пехотной дивизии. Наказание сие, достойно оскорбления, нанесённого им дворянству. А ещё более, за подлую попытку убийства предводителя Смоленского дворянства Абашева. Я хорошо ознакомлен с оным вопросом. И считаю наказание, в отличии от вас, чрезмерно мягким.
– Ваше императорское величество, Арсанов - один из лучших офицеров моего корпуса, - начал было говорить Уваров, но император жёстко перебил его.
– Что никоим образом не меняет сути дела. И избавьте меня впредь от вашего участия в оном вопросе
Уварову, после этих слов, ничего не оставалось, как поклониться и покинуть зал. Хотя император всецело полагался на мудрость графа Салтыкова и доверял его мнению, настойчивость Уварова, которого он знал как человека честного и благородного, всё же поколебала эту уверенность.
Следует лучше разобраться в оном вопросе, - вполголоса произнёс император, обращаясь к самому себе.
Уваров вышел из дворца в крайне дурном расположении духа. Увидев Маникина с подчинёнными, он направился к ним.
– Ваше превосходительство - раздались, было голоса гусаров, но Уваров раздражённо махнул рукой и с той же раздражённостью бросил:
– К чёрту моё превосходительство. Вы лучше милые поведайте, какого чёрта отправились к французам?
– Визит вежливости, ваше превосходительство!
– ответил за всех Невич.
Уваров хмуро оглядел всех четверых.
– Визит вежливости…да от вас несёт как от винного погреба. Ещё один такой визит вежливости, и мне придется применить к вам самые строгие меры.
Все четверо втихомолку усмехнулись. Они, прекрасно знали, что дальше угроз командующий корпусом никогда не пойдёт. Уваров бросил короткий взгляд на Маникина, а уж после с совершенно мрачным видом сообщил им неприятную новость:
– Государь и слышать не хочет о Арсанове. Запретил мне вмешиваться. К величайшему сожалению, я ничего не могу поделать. Его императорское величество непреклонен. Боюсь, всем нам придётся смириться с этой ужасной действительностью.
Услышав эти слова, все четверо совершенно расстроились.
– Куда его отправили, ваше превосходительство?
– негромко
– В Оршу. Третий резервный полк, седьмой пехотной дивизии.
ГЛАВА
– Шевелитесь, лентяи! Поторапливайтесь, бездельники!
Грозный голос полковника Крампеля в очередной раз разнёсся над колонной. Третий резервный полк, полностью скомплектованный из новобранцев, двигался ускоренным маршем. Полк был сформирован в основном из жителей Могилёвской, Витебской и, частично, Смоленской губерний. Покинув Оршу, полк направлялся в Борисов. А оттуда- в Белосток. Где и была конечная цель перехода. И где он должен был влиться в ряды второй армии Багратиона.
Полковник Крампель, гарцуя на вороном скакуне, раз за разом проезжался вдоль растянувшийся колоны своего полка и всячески пытался ускорить движение. Нередко, полковник прибегал к брани и угрозе, как ко всему составу в целом, так и отдельных личностей. И больше всех доставалось…Петру Арсанову. Не раз, Крампель останавливал коня возле Петра и отпускал язвительное замечание в его адрес. В ответ, Пётр лишь поднимал на командира полка хмурый взгляд, но не произносил ни единого слова. Сейчас почти невозможно было узнать того щегольского гусара, который лихо гарцевал на улицах Санкт-Петербурга. Пётр был одет так же, как и все остальные солдаты. Вместо формы лейб-гвардейского полка, на нём был запыленный мундир со стоячим воротником без знаков отличия. Короткие, неприметные сапоги. На голове- цилиндрической формы кивер с высоким султаном. На звания унтер- офицера указывали лишь обшлага на рукавах. Вот и всё отличие от рядовых солдат. И этим обстоятельством не раз пользовался Крампель. Останавливаясь возле Петра, он всякий раз подчёркивал разницу между формами. Конечно, форма Петра не выдерживала даже близкого сравнения с фрачным мундиром Крампеля. Блестящими и высокими сапогами, вдетыми в стремена. Обтягивающими рейтузами. Шарфом, плотно обтягивающим пояс и удачно подчёркивающим чёрный фрак от белых рейтуз. И кивером продолговатой формы с чёрным султаном. Все эти отличия, ясно читались на лице Крампеля, когда он очередной раз с чувством собственного превосходства, делал совершенно неуместное замечание Петру.
Черты лица Петра немного изменились. Они несколько обострились и потемнели. Он похудел. Взгляд почти не выражал прежней дерзости. Единственно, что осталось от прежнего гусара - это молчаливая решительность. Достаточно было бросить один взгляд на его облик, правую руку, сжимающую ремень от винтовки, чтобы понять это.
Назойливость Крампеля явно не нравилась командиру батальона и прямому начальнику Арсанова. Поручик Первакин недолюбливал Крампеля за излишнее самомнение и грубость. Шагая справа от Петра, он не раз бросал в его сторону сочувственные взгляды. Первакин был одного роста с Петром и почти одного возраста. И отличался только более крупным телосложением.
Тем временем, полк приближался к окрестностям Борисова. Солдаты изнывали от жары. На многих лицах была заметна усталость. Они взмокли от пота. А ведь, вдоль дороги, по которой двигался полк, тянулась полоса деревьев. Солдаты часто поворачивали головы в сторону деревьев, с завистью глядя на широкую полоску тени, что они отбрасывали. Но Крампель гнал всех без отдыха и что ещё хуже, по дороге. Лучше всех это понимал Пётр. Дождавшись очередного визита командира полка, он проводил его взглядом и тут же неожиданно для батальона скомандовал: