Валя Некрасова родила сына
Шрифт:
Сергей Борисович говорил так убедительно, что не поверить ему было трудно.
Но в то же время он перестал бывать с Валей на людях, под разными предлогами — и подлинными и выдуманными — он избегал ее.
Его поведение было замечено. И все решили, что между ними роман закончен. Все сочувствовали
А уговоры и угрозы продолжались. И однажды Пустошило — обычно выпивающий понемногу — явился к Вале поздно вечером и, не переступая порога, сказал историческую фразу:
— Если ты родишь ребенка, я уйду в кусты…
Проговорив это, он захлопнул дверь, и Валя еще долго слышала, как Сергей Борисович медленно одолевал спуск по крутым ступенькам, пьяно и грязно ругаясь.
Вот тут Валя Некрасова и решила, что ребенок у нее будет обязательно. А такой муж, как Пустошило, ей не нужен.
Но было горько, что она в нем так ошиблась.
На следующий день Валя Некрасова разыскала Пустошило в библиотеке и шепотом сказала ему, наклонившись над его столом:
— Ни о чем не волнуйся, дорогой. Я верю: ты уйдешь в кусты. Но до этого уйду от тебя я. И никогда ничего от тебя мне не будет нужно…
Про то, как постепенно беременность Вали Некрасовой из тайной превращалась в явную, про то, как воспринимали это событие мы, ее сослуживцы, ее мягкосердечный начальник и родители, потрясенные дочкиным позором, про то, как они всячески пытались скрыть происходящее с их дочерью от друзей и знакомых, рассказывать,
Интересно другое. Валя шла сквозь строй пересудов, укоров и упреков, осуждений и одобрений — спокойно и легко. Как и раньше, каждое утро она поливала цветы, а потом занималась работой — аккуратно и тщательно, как всегда. Валя вела себя настолько просто, естественно и гордо, что в итоге прекратились всякие попытки покопаться в ее переживаниях и кидаться к ней с обличениями вероломного Пустошило.
Так же спокойно и достойно Валя удалилась в декрет.
И вот наступило то утро, когда Вале Некрасовой впервые принесли на кормление ее сына. Спеленутого, со сморщенным личиком — непонятно, на кого похожего — но ее, только ее сына.
«Как я богата теперь», — думала Валя, держа ребенка у груди, как ее учили, и сомневаясь, правильно ли она все-таки его держит.
А в это время Пустошило, которого родители Вали, вопреки ее желанию, поставили все-таки в известность о том, что родился мальчик, входил в свой отдел.
Он снял пальто, повесил на вешалку, пыжиковую шапку и мохеровый шарф спрятал в портфель, прошел к своему столу, разложил на нем рабочие тетради. Потом подумал о чем-то, поднял голову от бумаг, оглядел занятых утренними приготовлениями к работе сотрудников и вдруг — неожиданно для самого себя — голосом будничным и посторонним, как будто речь шла о какой-то всем им, а ему особенно, едва знакомой женщине, сказал:
— А вы знаете, ведь Валя Некрасова родила сына…