Шрифт:
Вместо предисловия
…Все имена изменены – некоторые из участников тех событий еще живы и вполне себе здоровы. Все остальное: времена, места и сами истории записаны почти так, как я услышал их в те странные, кажущиеся сегодня невероятно далекими 1990-е. А если в чем-то и присутствует неточность, то пенять можно лишь на мою слабую память – столько лет минуло! Какие-то подробности стерлись, что-то намертво впечаталось в память, а кое-что и в душу. Настолько, что сейчас, спустя время, я решился начать эту книгу. Возможно, она покажется неактуальной сегодня, а кто-то и вовсе назовет это чтивом для динозавров,
Глава 1
…Дикое было время – еще не отменили статью 88 (торговля валютой и ценностями), а вся Москва уже покрылась буйным цветом (с преобладанием желтого и черного) табличек с манящим словом «Exchange» и его русским переводом. Все стремились купить валюту, избавившись от деревенеющего с каждым часом рубля. Доллары, марки, фунты, франки, доллары, марки!
Народ все исчислял в долларах, легко умножая в уме трехзначные числа: таксисты округляли до сдачи головами Линкольна, Гамильтона и Гранта, бабушки высчитывали цену подорожавшего «Бородинского» в центах. Даже алкаши, покупая в коммерческих палатках пластиковые чекушки с жидкостью, схожей по химическому составу со стеклоочистителем, возмущались, авторитетно заявляя, что сто грамм не может стоить как немецкая марка! Тем более, она падает!
Я был валютчиком. Нет, я не сидел в «обменниках», хотя и посещал некоторые из них с завидной регулярностью по два, а то три раза в день. Меня можно было назвать резидентом сибирских валютчиков, для которых я покупал валюту, отправлял ее, искал низкий курс и прочее. Первый раз я посещал «обменку», когда с утра привозил прилетевшие из славного сибирского города килограммы рублей, сдавая охране «обменника» на Сретенке. Избавившись от бумажной массы, я до вечера отпускал притащившего эту тяжесть курьера и занимался будничными делами. На биржу, там, съездить, купить-продать ваучеров, пробежаться по появляющимся каждый божий день новым акциям новейших концернов, рискнуть, «забившись» на пятничный фьючерс, и все в таком духе.
Бывает же, когда звезды лягут и карты сойдутся…, ну, или как-то так, и ты понимаешь – тебе все удается. В тот день мне все удавалось, что называется, от зубов отскакивало! И на бирже чутка поднял, и за обмен светила приятная комиссия, но это все цветочки. Главное: вечером свидание с Майей! То есть свидание, может, сильно сказано, но встреча и ужин – разве это не свидание?!
О, Майя! Мои попытки охмурить ее начались с того дня, как только мы познакомились. Она работала в банке и всякий раз, когда мы встречались, продлевая мою липовую лицензию, она загадочно улыбалась, хотя никогда не соглашалась отобедать и тем более отужинать. Стройная, смуглая, зеленоглазая Майя всегда отшучивалась завтраками, как бы намекая, что ни «рылом, ни богатством я особенным не вышел». Может, она и не думала так, достаточно было и того, что я так думал! И все же я надеялся. Было в ней что-то такое, что заставляло меня вновь и вновь совершать наезды легкой кавалерией, которые она воспринимала, скорее, как должное, чем как домогательство или, Будда меня сохрани, хамство.
Так вот, после приятных подсчетов сегодняшних прибылей я почувствовал, как завибрировало в районе печени и, сдернув пейджер (вам не понять, что это было такое,
– Алло? – Голос Майи показался мне спокойным, и в груди моей что-то шевельнулось.
– Привет, Майя!
– Денис? Привет! – Градус спокойствия слегка подскочил, и это чувствовалось даже здесь, в здании академии, превращенном в биржевую площадку.
– У тебя… все в порядке? – спросил я для приличия, чтобы не сразу спрашивать о главном.
– Да, – она помедлила немного, словно хотела что-то сообщить, но передумала и повторила, – да, все хорошо.
– Отлично. – Мне не хотелось спрашивать «чего надо» или «зачем звонила» и я тянул время, надеясь, что она сделает это первой.
И не ошибся.
– Ден, а ты чем занимаешься вечером? – В ее голосе слышалась явная заинтересованность, хоть и верилось с трудом.
– Сегодня? – Я специально задал идиотский вопрос, чтобы выиграть время, необходимое на глубокие вдох и выдох.
– Ну, да. Ты свободен?
– Да! – ответил я так быстро, как только смог, и услышал ее смех, – только во Внуково съездить….
– Все твои «валютные дела»? – со смехом спросила Майя.
– Ага, ну! – Я не мог сдерживать распирающей меня улыбки, и несколько человек, проходивших мимо и заметивших ее, невольно улыбнулись в ответ.
– А твое предложение погулять по набережным еще в силе?
– В великой и могучей! – ответил я и тут же устыдился скользнувшей в словах двусмысленности.
– В великой и могучей, значит?! – с усмешкой переспросила Майя. – Неплохо.
И засмеялась. А мне снова потребовалось время на вдох-выдох.
– Ты еще там? – спросила Майя.
– Да, здесь, – ответил и тут же, словно сомневаясь, переспросил, – значит…, погуляем сегодня?
– Если ты не против! – Голос Майи был весел и вновь, как и ее загадочные улыбки, таил в себе нечто манящее и притягивающее.
Мы договорились встретиться в половине десятого вечера на Цветном бульваре, недалеко от ее дома, и, повесив трубку телефона-автомата, я вновь окунулся в будоражащую биржевую атмосферу….
Закончив дела на бирже, я обычно встречался с отдохнувшим курьером, и мы ехали в какое-нибудь кафе, чтобы он мог основательно подкрепиться перед вылетом в Сибирь. Курьеров было всего двое – Михаил, о котором я сейчас ничего не буду рассказывать, и Антон. В этот раз был Антон.
Чтобы понять, как он выглядел, достаточно представить плохо видящего флегматика ростом около 165 см, худощавого и говорящего так тихо и неразборчиво, что если бы не артикуляция, я бы редко понимал, о чем он говорит.
Встретившись на Чистых прудах, мы зашли в кафе, где, несмотря на свои невеликие габариты, Антон загромоздил стол всякими пастами да лазаньями. Я ограничился кофе и сигаретами, не в силах думать о чем-либо, кроме сегодняшнего вечера. Вопрос Антона прозвучал неожиданно:
– Ден, а ты никогда не хотел свалить… с деньгами?
Поперхнувшись сигаретным дымом, я посмотрел на него сквозь выступившие слезы и прохрипел:
– Ты обалдел?!
– Да не, интересно просто, – сквозь толстые стекла очков в ожидании ответа на меня смотрели два маленьких голубых глаза.