Валютчики

Мамоев Генрих

Спуск по дороге занял больше двух часов. За это время мы успели сделать по глотку вонючей чачи, перекурить и поговорить о том, что ждет нас во Владике и не только. Давид не скрывал своего страха, искренне считая себя виновным в наших приключениях, а я вновь подумал, что Тамаз был неправ – никакой он не дурачок. Просто неопытный юнец, которого за прошедшие сутки жизнь многому научила, что было понятно по изменившемуся тону

и словам…

Передохнув после утомительного спуска, мы пошли по такому же проселку, отличавшемуся от горной дороги лишь тем, что на ней не было сваленных в кучи камней и виднелись следы жизнедеятельности каких-то животных.

– Ден, – Давид посмотрел на меня, словно собираясь с духом, – что Жоре скажем?

– Скажем, как было, – ответил я, думая о том, как бы уже не было поздно что-то говорить.

– Он убьет меня! – уныло проговорил мой спутник.

– Ну, от этого еще никто не умирал!

Я подмигнул ему. Сегодня он уже не казался мне спесивым юнцом и, если в Москве еще не поубивали друг друга, про себя я уже решил, что не дам его в обиду. Все ошибаются, особенно в юности – если убивать за каждую глупость или, как в случае с Давидом, непродуманности, на земле уже давно жили бы только животные.

– Все из-за этого Сосо…, – затянул Давид, но был перебит мною сразу.

– Не надо искать виноватого. Ты тоже накосячил. Зачем было брать свадебную машину, зная, что она поедет куда-то в жопу мира, а не в город? Не мог остановить машину и заплатить, чтобы довезли тебя до аэропорта?

– Я думал…, так безопасней.

– Думал он, – проворчал я, стараясь не дать раздражению овладеть мною, – надо было приехать в порт, где мы взяли бы такси и спокойно доехали бы до Владика. Ясно?

– Ясно, – совсем упавшим голосом ответил Давид.

– Ладно, я тоже виноват, что настоял на походе в горы. Нужно было идти по дороге, пока не дошли бы до развилки, о которой говорил Тамаз.

– Ден…, – он посмотрел на меня, словно в нерешительности, – а откуда там развилка? Мы же в горах были, там ничего такого не бывает.

– Ну, где-то не бывает, а где-то, наверно, есть, – бросил я, подумав, что парень не так уж и неправ, – может, там была какая-нибудь дорога в горы? В село или еще куда?

– Мы же из Беслана ехали по этой дороге, – упрямо продолжал Давид, – как заехали на серпантин, я не видел никакой развилки.

Я попытался вспомнить вчерашний

путь из аэропорта, но понял, что это бесполезно – в голове мелькали картинки из нашего пешего путешествия, все остальное, включая самолет, казалось чем-то из далекого прошлого.

– Не парься. Все равно уже не узнаем, была там развилка или нет. Главное, добраться до города. Кстати, а где рубли?

– У мамы, – ответил Давид, и у меня чуть отлегло от сердца.

– Ну, если у мамы, это уже неплохо, – я сильно хлопнул его по плечу, – не вешай нос! Мы живы, нас не ограбили, остальное мелочи! А Жоре я скажу, чтоб не ругал тебя сильно. Обещаю!

Давид с благодарностью посмотрел на меня.

– Спасибо, Ден! Жора очень строгий. Его даже мама слушается!

– А отец? – Легкомысленно спросил я, не подумав.

– Отца уже два года как похоронили. Как в Чечне война началась, он пропал, – помолчав, он продолжил, – а потом кто-то привез его тело.

– Кто привез?

– Не знаю. Какие-то военные, – негромко произнес Давид и замолчал. Видимо, боль утраты еще была сильна.

– Прости, я не знал. И Жора ничего не рассказывал.

– Он вообще не любит об этом говорить, – признался юноша. – Жора очень его любил. Даже в Чечню поехал, чтобы узнать, кто это сделал.

– Узнал?

– Нет. Его самого там чуть не застрелили. Думали, чеченец.

Оказывается, Жора тот еще умелец держать язык за зубами. Знаю многих, кто и о меньшем рассказывал так, словно подвиг совершил, а этот даже не заикнулся, хотя мы вполне могли считаться если не друзьями, то приятелями.

– Ясно.

Осенившая меня мысль была не то чтобы сильно оригинальной, но я раскрыл сумку и достал бутыль, в которой чачи осталось на четверть или даже меньше. Открутив пробку, я посмотрел на Давида:

– За твоего отца!

Остановившись, я сделал пару глотков. Она уже не казалась такой противной, хотя может просто привык. Передал бутыль Давиду, он посмотрел мне в глаза, и сказал:

– За папу!

Глотнул, поморщился и вернул ее мне. Сзади послышался какой-то шум. Я обернулся и чуть не заорал от радости – к нам приближался грузовик…

– Ну, вы даете! – То ли с удивлением, то ли с восхищением пробормотал Аслан, глядя, как мы с Давидом уплетаем за обе щеки.

Конец ознакомительного фрагмента.