Вам не понять – вы же офицер
Шрифт:
Да и какая разница, какой роты командир и как его фамилия, если он этой ротой командует уже девять, а может быть, одиннадцать или пятнадцать лет, квартиры за это время под Смоленском (Брянском, Краснодаром, Вологдой), откуда двадцать лет назад он поступал в авиационно-техническое, или инженерное, или командное военное училище, никто ему для семьи из пяти человек не предлагает. И дослуживать и доживать свой век на пенсии этот «пятнадцатилетний капитан» обречен в далеком Хорышево – «Херышево», где у него уже и квартира, и огород с парником из добытых где-то на службе металлического
И сделаешь такого ротного козлом отпущения, посадишь на скамью подсудимых, и когда еще командир базы найдет, вырастит, воспитает нового такого командира, способного не только разогнать матом и (или) черенком лопаты толпу подчиненных узбеков, дерущуюся с толпой армян из соседней роты, но и еще на очень-очень-очень многое, если не на всё.
…Так вот, про шкаф и прочее.
Полоскалов с Шефом поздоровался, присел на единственный в кабинете стул, временно свободный от задницы улетевшего в командировку Чалдонова, и заговорил.
– Товарищ подполковник! Политуправление изучило ваши обобщенные представления о состоянии воинского правопорядка в частях и соединениях нашего объединения. О мерах, которые командованием и политорганами принимаются, вам даны ответы.
Шеф, не сказав ни слова, отворил, как обычно, пальцами припухшие веки и недоуменно так навел на Полоскалова свои плутоватые очи.
– Разве не получили еще? Доставят. Не сегодня, так завтра!
Не выдержав прокурорского прищура, видимо, забыв, что расстояние от штаба армии до штаба ее тыла всего несколько кварталов, Полоскалов продолжал:
– А я пока вот по какому поводу. У меня, как председателя партийной комиссии объединения, возник вопрос. Представление это ваше правильно, но вот ВЫ ЛИЧНО, товарищ Агафонов, как коммунист-руководитель, и ВАШИ подчиненные, среди которых больше половины коммунисты, какие ЛИЧНО ВЫ меры принимаете для укрепления воинской дисциплины?.. Вот мы на партийной комиссии вашу информацию обсудили и решили, что надо бы ВАС ЛИЧНО заслушать на следующем заседании. Не пора ли ВАМ ЛИЧНО отчитаться перед партийными органами, каков ВАШ ЛИЧНЫЙ вклад в укрепление правопорядка в войсках объединения?
Шеф знал о дикорастущем по партийно-политической линии штурмане Полоскалове, его манерах и маневрах.
Начало этому знанию не Чалдонов положил в приведенном выше докладе, а командиры частей, в которых Шеф успел побывать.
Они рассказывали, как после своевременного возбуждения в отношении разного рода разгильдяев уголовных дел, их со всей пролетарской ненавистью употребила возглавляемая Полоскаловым парткомиссия, поставив вопрос, который прозвучал наконец и в кабинете Шефа.
А еще в сумрачном коридоре первого этажа штаба армии давит на глаз прибитый по указанию Полоскалова напротив входа стенд. На нем, как будто от горизонта, разделяющего стенд на небесно-голубую верхнюю и серую, разлинованную под бетонное покрытие аэродрома нижнюю части, с гермошлемом в руке, приветственно помахивая свободной рукой офицерам, входящим в штаб, выступает
Предложенный Полоскалову стул располагался между приставным столом и стенным шкафом. Услышав вопрос, заданный ему ЛИЧНО, Агафонов принял на своем стуле вертикальное положение, проявляя больше самоуважение, нежели учтивость.
Шкаф, лишенный опоры на плечо Шефа, вздрогнул. Над головой Полоскалова, протяжно скрипнув, отворилась дверка антресоли. Взглянув на дверку, он любезно осведомился:
– Прикрыть ее, что ли?
– Будьте так добры! – ответил Шеф.
Отодвигаясь от стола, Полоскалов сначала зацепил шкаф спинкой стула, а затем плечом, потом встал и дверку энергично прихлопнул.
При этом на антресолях предательски отворилась другая дверка. Из-за нее, небрежно набросанные на полку кривой стопочкой, стали сползать на нежданного гостя пыльные папки с угробленными материалами. Они лениво падали одна за другой на голову, грудь, плечи гостя, просто на стол или на пол.
– Погоны не оторвало? – поинтересовался Шеф, когда лавина макулатуры с антресолей сошла.
– А что это? Что это такое?!! – вопросил партийный руководитель, увидев на папочках надписи: «Уголовное дело», «Дознание», «Материалы проверки по факту…»
– Это, товарищ подполковник, мой ЛИЧНЫЙ, ЛИЧНО мною не вложенный вклад в укрепление воинского правопорядка! Если я его ЛИЧНО вложу, как мне это законом предписано, так у вас ЛИЧНО партбилет отнимут, а погоны от стыда сами отвалятся!
Сквозь свежий загар, нажитый в знаменитом авиационном санатории Чемитоквадже, на лице Полоскалова проступила краска. Он нагнулся к лежащим на полу папкам, но Шеф его упредил.
– Не поднимайте! Прикажу тут прибрать, пыль смахнуть, полы сполоснуть…
Возвращаться к поставленному вопросу сообразительный Полоскалов не стал. Слегка запинаясь и путаясь в словах, он выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество в деле укрепления воинского правопорядка и удалился.
Разговор этот поневоле слушала вся контора, в том числе канцелярия, где работали люди не чужие и подчиненным Полоскалова – жены двух офицеров штаба армии.
Чтобы желания возвращаться к вопросу о партийной ответственности работников прокуратуры у Полоскалова или его руководителей впредь не возникало, Шеф после этого визита сделал два нехитрых дела.
Во-первых, написал прокурору округа и Главному военному прокурору донесение о том, что в связи с вопросами о личном вкладе в укрепление законности и правопорядка в поднадзорных войсках, поставленными перед ним от имени политорганов Военно-воздушных сил руководителем политоргана поднадзорного объединения, этому руководителю даны разъяснения о формах и методах реализации законных полномочий прокурора объединения.
Во-вторых, выдал Никите некоторые поручения, которые тот с молодежным энтузиазмом исполнил.