Вам — задание
Шрифт:
Конвоир привел «старшего лейтенанта». Без ремня, в расстегнутом кителе, из-под которого выглядывала совсем не армейского образца грязная нательная рубашка, он выглядел человеком, который совершенно случайно натянул на себя офицерское обмундирование. Среднего роста, худощавый, с изможденным лицом, «старший лейтенант» остановился перед столом. Маленькие колючие глазки его скользнули по фигуре Славина. Преступник явно настроился вести себя вызывающе.
Владимир пригласил его сесть, взял ручку, пододвинул к себе лист бумаги:
— Ваша
«Старший лейтенант» зло ухмыльнулся:
— Пиши какую хочешь.
— Почему я должен писать какую хочу? Вы что — не человек?
— Это почему же? — пожал он плечами.
— А потому, что вы человек, а человеку надлежит иметь имя, фамилию. Поэтому я и хотел бы с вами познакомиться.
Лицо задержанного исказила судорожная гримаса.
— Сосунок! Кого на мушку берешь? Знаешь, сколько я таких видал?
В душе Славина все закипело. Он с трудом заставил себя сдержаться, спокойно заметил:
— Послушай, Иван! Если ты будешь себя так вести, не исключено, что я окажусь последним, с кем ты имеешь возможность побеседовать. Вот почему советую не валять дурака. Кстати, для сведения: таких, как ты, я уже встречал, и немало!
То, что более молодой Славин перешел на «ты», не стушевался перед задержанным, возымело действие. Иван умерил свой пыл и после непродолжительного препирательства устало проговорил:
— Я же прекрасно знаю, что меня ждет. Что бы я ни говорил, спасения все равно не будет.
— Время, конечно, военное. С такими, как ты, долго церемониться никто не станет. Тем не менее, суд при вынесении приговора учитывает все обстоятельства. Так почему тебе не воспользоваться любым, пусть даже маленьким шансом?
— Тебе сколько лет? — неожиданно спросил задержанный.
Славин несколько смутился, преодолев неловкость, ответил:
— Это неважно. Здесь мы ведем разговор не о возрасте.
— Вижу, что тебе где-то будет лет двадцать, не больше, а мне — тридцать четыре. Так вот, за четырнадцать лет, которые тебе еще надо прожить, я кое-что повидал, как говорится, пожил в полное удовольствие.
— Это тоже к делу не относится. Марека давно встречал?
Славин понял, что разговор с этим человеком нужно вести в его манере, и продолжал держаться с ним на «ты».
— Какого Марека? Не знаю никаких Мареков.
— Напомню. Тот, который ходит в форме майора. Впрочем, дело твое — можешь отвечать, можешь не отвечать. На всякий случай замечу: мы и сами многое знаем. Я имею в виду того Марека, который привел вас к Шикульской. Вчера со своим дружком он снова приходил к ней. Дружок, между прочим, под старшину работает, автомат имеет. Хватит напоминать или добавить, что это все тот же Марек, с которым вы грабежом занимаетесь?
— Не знаю никакого Марека, — упорно отвечал «старший лейтенант».
— Знаешь! Точно так же, как знаешь и Регину, у которой он живет. Не понимаю только, почему ты упираешься?
— Не знаю вашего Марека, и все тут.
— Нет, не все. — Славин позвонил
Допрос много времени не занял. Иван отрицал все. Чтобы записать его скудные показания, понадобилось не более пятнадцати минут. Славин протянул протокол арестованному и предложил:
— Прочитай и, если все правильно, — подпиши.
Владимир видел, с каким вниманием читал «старший лейтенант» свои показания, и подумал: «А вдруг удастся этого мерзавца расшевелить, узнать что-нибудь о главаре банды?» Преступник прочитал протокол, но подписать его отказался.
— Фамилии же на нем все равно нет, — ухмыльнулся он.
Славин снова позвонил Бартошику, попросил привести Шикульскую.
Женщина при виде своего постояльца побледнела. Славин взял принесенный Бартошиком протокол допроса ее, бегло просмотрел написанные мелким почерком листки, зачитал то место, где речь шла о Мареке и старшине, и спросил у Шикульской:
— Это ваши показания?
— Да, мои, — чуть слышно ответила она.
— Вы их подтверждаете?
— Подтверждаю.
— Хорошо! — Владимир обратился к «старшему лейтенанту»: — Что теперь скажешь, Иван?
Тот уничтожающим взглядом пронзил Шикульскую, сквозь зубы прошипел:
— Стервоза! Оказывается, ты не только на передок слаба!
После этих слов Шикульскую словно подменили. Она вскочила со стула, громко закричала:
— Ах ты недоносок вонючий! Это ты так со мной разговариваешь? Я, что ли, в твой дом на ночлег просилась? Я тебя обманывала и говорила, что на фронт иду? Втянул меня в эту историю и еще оскорбляешь? Порочишь порядочную женщину, которая честно свой хлеб зарабатывает?
— Не путай, — съязвил Иван, — о какой порядочности ты можешь говорить? Свой хлеб ты зарабатываешь не честью, а... в общем, заткнись!
Шикульская неожиданно сорвалась со своего места, подскочила к Ивану, закатила ему такую оплеуху, что тот не удержался на стуле, врезался головой в стену. Понадобилось несколько минут, чтобы он пришел в себя. Бартошик схватил пани Шикульскую за руки. А она все время рвалась к оскорбителю.
В таких условиях продолжать допрос было бесполезно, и Бартошик увел Ивана. Славин посадил Шикульскую на стул, налил воды:
— Выпейте, пожалуйста, успокойтесь.
— Нет, вы только подумайте: какой нахал! Какой нахал! Выходит, не он жулик, а я. Извиняюсь, со мной этот номер не пройдет! Жаль, что не дали вы поговорить с ним до конца. Он бы шелковым стал.
— Скажите, кто еще знает Марека?
Шикульская на минуту задумалась, потом ответила:
— Он часто встречался с моими девочками, но они все разъехались кто куда. Хотя постойте-постойте. Здесь где-то должна жить Галина Докальская. Она знала Марека да и Регину тоже.