Вампир без клыков

Мищенко Фрол

— Ты хочешь кого-нибудь из них? — спросила девушка, подойдя ко мне.

Кивнул. Хотел взять оставшихся двух. Сначала — ребенка.

Он плакал, но не от страха. Удивительным образом родители объяснили сыну, что его ждет, и потому душа была спокойна. Тело — страдало. Искривленные конечности, неестественно худые. Болезнь мягких костей. В Холиврите такие тоже рождались, но обычно умирали долго. Несовершенность тела проявлялась после четырех лет, и ребенок был до самой смерти обречен на эксперименты лекарей, пытавшихся вылечить отметку судьбы.

Но

с этим юнцом было иначе. Боль, сковавшая тело, являлась в его понимании путем освобождения. Лишь слегка сын вздрогнул, когда на шее не оказалось моих клыков, а ко лбу был приставлен пистолет.

Варвары забеспокоились, но Алиса успела объяснить. «Он не может пить кровь, но он может иначе освободить тело».

— Не поглощай душу, — мысленно попросил я у Адель. — Только дух.

— Будет сложно.

— Постарайся, прошу.

— Сделаю. Не бойся, Ян.

Выстрел, и нить серебристого цвета выходит через рот. Бережно принимаю душу ребенка, подношу ладони к старейшине. Червячок души извивался на руках, пытаясь найти путь хоть куда-то.

— Это он? — спросил мужчина, опустив на мои ладони пальцы и почувствовав странную прохладу.

Кивнул.

Обычным людям не дано видеть душу. Но если дать коснуться — они почувствуют. Свежесть, идущая от сущности. Иногда холод, иногда жар. Что-то, может, начнет отталкивать руку, а что-то — напротив притягивать. Души людей ведут себя по-разному, освободившись от тела.

Старейшина доверился, убедился в том, что душа отделена. И я поднял руки выше, позволяя червячку подняться в воздух.

— Это необычно, — прокомментировала Алиса. — Редко видела, чтобы душа уходила вот так вот. У тебя получилось сделать его конец красивым. Ритуальным.

Улыбаюсь и напоследок салютую душе маленького человечка, что так и не дожил до того, чтобы стать героем. Его судьба делилась на две половины. Смерть и… совершение подвига. Не будь болезнь столь жестокой и стремительной, юноша бы вырос, став великолепным воином. И сразил бы однажды демона. Какого и где — я не знал, но нить его, почти угасшая, шла к великой победе.

Увы. Отчасти было жаль упускать жизнь такого высокого качества. Стремительность, решимость, отданность. Юнец, которого я убил, мог стать столь великим, что память о нем жила бы не только в Файльге. Но у жизни свой юморок, и не всегда хорошее является единственной нашей дорогой.

Перед тем, как подойти к воину, я оглядел револьвер. Небольшие крупицы рассеялись у дула. Не нить — но пыльца. Таков дух, рассеянный по крови. Адель справилась с просьбой, и я был ей благодарен.

Последний из преподнесенных был не совсем в нашем мире. Яд поразил не только тело, но и разум. Подарил воину тяжелый бред, смешанный из реальности и выдумки. Плечи трясло, а руки сжаты в кулак. И хоть какая-то сила сохранилась, нить судьбы была лишь одна — смерть. Воин должен был умереть в этот день и от моей руки. До того я не видел столь прямолинейной концовки для жизни. Даже у тех, кого я убивал на корабле, были шансы

выжить и найти смерть иначе…

Я мог бы предположить, что душа этого мужчины скудна. Но я не мог знать, кем он был до встречи со зверем. Быть может, свой подвиг он уже совершил. Пусть не убийство демона, но хоть что-то мог сделать до нашей встречи.

Курок взведен. От воина плохо пахло — смесь из крови, нагноений, пота и мочи. Я был уверен, что его мыли, но состояние мужчины было крайне плохим.

Нажать на спусковой крючок было нелегко. Просто — но тяжело. Что-то мешало. И это не жалость к воину или сомнение в себе. Я чувствовал взгляд, обогащенный злобой и презрением. Так смотрели не варвары и не Алиса. Кто-то был далеко, не присутствовал в одной комнате с нами, но знал все, что происходит.

«Плевать», — решил я.

Выстрел, брызги крови попадают на стену, на мужчину, который придерживал своего едва живого друга за плечо. Слюна течет по губам погибшего, а мышцы сдаются.

Душа выходила с трудом. После стольких прожитых лет ей было сложно отдалиться от тела. Это то, что называют решимостью. Воин до последней секунды не готов был умирать, пусть и понимал все, что происходит, знал, к чему идет, он готов был бороться. Вся душа пропитана этим твердым намерением выжить. И потому даже после пули в голову душа не выходила секунды три.

Как только показалась, я решительно потянул ее, заставляя покинуть тело. Убедился, что она больше не связана с духом, и отпустил прочь, туда же, куда подтолкнул душу мальца.

— Тебе передать их? — спросила Адель. — Я чувствую, что понадобятся. Кто-то следит за нами.

— Знаю. Дай только малую часть того, что мы получили. Должно хоть что-то остаться на выстрел.

— Опять хочешь тратить духовную силу на убийства?

— Иногда просто пуль недостаточно, сама же знаешь.

— С твоим Даром ты мог бы избегать таких ситуаций.

Я усмехнулся. Адель смогла проникнуть дальше, чем просто в оружие. Прикоснулась к большему, чем просто к душе. Она узнала то, чего я не рассказывал и не показывал. Это значило то, что вампиресса стала частью меня, разделив часть знаний и груз существования.

Отчасти это была ее слабость — если что-то случится со мной, она сама может пострадать. С другой стороны, это был путь к большей силе, чем та, что у духа в оружии.

Видимо, Адель хотела стать чем-то большим. Богиней или демонессой.

Не сказать, что меня это не устраивало.

***

— Здравствуйте, — незнакомый зеленоглазый вампир поздоровался с нами, когда почти подошли к дому.

— Приветствую, — кивнула Алиса, а потом показала на меня клинком. — Он тоже с тобой здоровается. Просто немного онемел, понимаешь ли. Здешний климат плохо влияет на голос.

Я усмехнулся.

— Если вам так плохо, предлагаю уйти, — безэмоционально сказал клыкастый.

Может, голос был чист, а лицо дружелюбно, но нити наполнены обиженной злостью. Так, будто он с нами что-то не поделил.