Вампир в Академии магии, или поцелуй меня, любимый! 2

Кривенко Анна

— Сейчас его зовут Селий! Покажите юному господину все ваше гостеприимство!

Под радостные причитания Лавиан распустил работников, а сам поднялся на второй этаж особняка и, остановившись у двери в спальню Селены, прислушался.

Всхлипов больше не было.

Тогда герцог мягко толкнул дверь и вошел.

Девушка свернулась калачиком на кровати и… спала. На щеках все еще поблескивали дорожки от слез.

Герцог почувствовал боль и глубокое сопереживание, поэтому наклонился и большими пальцами рук вытер ее слезы.

— Ты забудешь его, я верю, как

и все остальные невзгоды, Селена! Судьба Родерика Шими на сей раз точно не повторится!..

Глава 26. Первый день новой жизни…

Селена

Я полулежала в огромной деревянной бадье, чувствуя, как блаженно расслабляются все мышцы в разбитом и уставшем теле.

С самого утра отец заявился ко мне без приглашения и приказал слугам принести горячей воды.

— Вставай, соня! — улыбнулся он светло, беспечно. — Или ты хочешь пропустить начало своей новой жизни?

Я хотела бы, как он, быть радостной и что-то предвкушать, но в душе были одни осколки. Глаза опухли после вчерашних слез…

Перед бадьей поставили красивую разрисованную ширму, которую я с интересом разглядывала уже почти полчаса, но звук мягких шагов в комнате заставил меня вздрогнуть и поглубже опуститься в воду: отец предупредил, что играть роль мальчишки мне придется даже в Луарии. По крайней мере, пока…

— Господин Селий! Меня зовут Валла! Я буду вашей служанкой, — послышался задорный женский голос, после чего незнакомка добавила уже заговорщическим шепотом: — Хозяин посвятил меня в вашу тайну, поэтому меня можете не бояться. Я могу помочь вам искупаться и переодеться…

— Я с-сам! — выпалила я, нервничая.

И зачем вообще кто-то должен мне помогать? У меня, что ли, рук собственных нету???

Женщина снисходительно усмехнулась, словно догадываясь о моих мыслях, и осталась ждать за ширмой, я же принялась резво себя тереть, пока не покрылась большими красными пятнами. Местами даже кожу содрала — всё нервы!

Вылезла из бадьи, наскоро вытерлась и попробовала разобраться в стопке чистых вещей, приготовленных на смену.

С удивлением нашла настоящее женское белье — короткие панталоны и мягкую подвязку для груди. Это оказалось приятно. Подвязку затянула потуже — парень ведь опять!

Плотные темные штаны, рубашка с кружевным воротником и новехонький бархатный камзол темно-зеленого цвета оказались мне прямо в пору, и я почувствовала себя странно.

К служанке вышла, немного смущаясь: такой дорогой одежды у меня отродясь не было, пусть она и совершенно мужская.

Женщина передо мной оказалась довольно молодой. Черноволосая, изящная — она показалась мне очень милой, но меня осматривала цепко, пристально, заставив смутиться еще сильнее.

— Красавец-господин! — всплеснула она руками, а потом… подмигнула мне!

Когда я через минуту стояла перед огромным зеркалом в резной позолоченной раме, то с трудом себя узнавала. Все-таки одежда может до неузнаваемости изменить человека! На меня смотрел очень милый аристократичный юноша с пушистой копной темных, еще влажных волос и с пронзительными

зелеными глазами, ярко сверкающими на фоне узкого лица. Зимняя бледность сменилась легким весенним загаром, придающим мне свежий приятный вид.

И это правда я?

Пока сохли волосы, я слушала веселый щебет служанки и с удивлением понимала, что вампиры в сути своей ничем не отличаются от людей. Те же самые разговоры о вкусной пище, о предстоящих праздниках, о жизни города и о многом другом. Правда, я подозревала, что Валла намеренно пудрит мне мозги, заставляя отвлекаться от тяжелых дум…

Вниз по лестнице — на завтрак с отцом — я спускалась медленно, настороженно, слушая непривычный цокот собственных каблуков на мужских ботинках. Внизу суетились слуги, которые тотчас же подняли головы, чтобы посмотреть на меня с нескрываемым любопытством. Начались поклоны, приветствия, а я ощущала себя экспонатом в цирке типа женщины с бородой или карлика, которые всегда являлись предметом горячего внимания со стороны общества.

Розовощекая и немного испуганная — я появилась в столовой и обомлела от открывшейся передо мной роскоши.

Стены огромного помещения были выдержаны в светлых тонах, впрочем, как и весь остальной интерьер в доме. Столовая казалась заполненной светом, что достигалось за счет двух огромных окон, едва прикрытых тонкими занавесками, в которые били солнечные лучи. Вдоль стены стояли изящные шкафы со столовым серебром и другой посудой, поодаль грузными боками сверкали пузатые кресла.

За большим овальным столом сидел Лавиан Шими.

Я едва узнала его. Иллюзии уже не было, поэтому он не казался настолько молодым, как в Академии, но лицо отца по-прежнему было очень красивым. Длинные черные волосы небрежно лежали на плечах, а одет он был в дорогущий и очень нарядный костюм темно-синего цвета. На тонких пальцах рук сияли массивные кольца, верхние пуговки белоснежной рубашки были небрежно расстегнуты, открывая смуглую безволосую грудь. В какой-то момент я поняла, что мой отец еще тот красавец. А есть ли у него жена?

Именно об этом спросила я, аккуратно усаживаясь рядом на стул.

Лавиан усмехнулся моему вопросу.

— Нет, я не женат… — ответил он, делая знак служанке, чтобы несла завтрак. Она тут же упорхнула прочь.

— А почему? — бесхитростно спросила я. — Ты ведь еще такой… привлекательный!

Сказала и покраснела. Не слишком ли я перегибаю палку со своим любопытством?

Отец вдруг откинулся на стуле и рассмеялся.

— Но если ты так считаешь, думаю, надо обязательно обзавестись женой…

Его смех слышали, наверное, все в доме. Я услышала за спиной изумленные возгласы: наверное, смеялся отец не так уж часто.

Когда нам подали изысканно уложенные на больших тарелках кусочки мяса, а также нож и вилку к ним, я… приуныла.

В памяти все еще были живы моменты унижения, пережитые мною в доме Джонаса, ведь есть по правилам я не умела.

Помрачнела. И не только от воспоминаний о манерах.

Джонас…

Каким-то чудом я гнала мысли о нем всё утро.

А тут вдруг…