Вампирески. Книга 2. Продолжение кровавого праздника

Раймер Дж.

– Вы не имеете в виду здесь на ковре? – сказал Варни медленно.

– Нет, сэр, но под небесным сводом при дневном свете. И тогда, сэр Френсис, мы увидим, кто будет стараться избежать сражения.

– Это в высшей степени хорошо, мистер Баннерворт, и, прося у вас прощения, потому что я не желаю причинять обиду, мой уважаемый друг, это будет повторено публично, короче, сэр, это очень впечатляет.

– Ты уклоняешься от битвы, да? Теперь я вижу твое истинное лицо.

– Молодой человек, молодой человек, – сказал Френсис тихо и медленно качая головой

и грусть появилась на его бледном лице, – вы не знаете меня, если вы думаете, что сэр Френсис Варни боится какого-либо человека, тем более такого как вы.

– Ты трус, и хуже, если ты отклоняешь мой вызов.

– Я не отклоняю его, я принимаю его, – сказал Варни тихо и горделиво; и потом, с презрительной усмешкой добавил, – вы хорошо знакомы со способом, которым джентльмены обычно решают такие вопрсы, мистер Баннерворт, и возможно я несколько ограничен в своем знании манер мира, потому что вы сами себе и принципал, и секундант, я никогда не встречался с подобным случаем.

– Обсоятельства, при которых брошен вызов тоже необычны и это оправдает способ, которым вызов брошен, – сказал Генри с большой горячностью.

– Странное совпадение – вызов и способ, которым он брошен, очень необычны! Они очень сходны в этом отношении. Необычны я сказал? Чем больше я об этом думаю, мистер Баннерворт, тем больше я склоняюсь к мысли, что это воистину очень странно.

– Рано утром завтра, сэр Френсис, вы получите информацию от меня.

– В таком случае вы не будете делать предварительные замечания? Хорошо, хорошо; это очень необычно для принципалов – делать это самим; хотя, простите мне мою вольность, я просто подумал, что раз уж вы пошли по этому пути, как далеко вы можете зайти следуя по нему.

– Я сказал все, что я намеревался сказать, сэр Френсис Варни; мы увидим друг друга.

– Не могу вас задерживать, я осмелюсь попробовать что-нибудь вроде отдыха.

Генри ничего не ответил и повернулся к двери, даже не сделав формального поклона, какой сделал сэр Френсис Варни, когда увидел, что он покидает комнату, потому что Генри видел на его бледном лице саркастичную улыбку, на которую было неприятно смотреть, и которая раздражала его, Генри Баннерворта.

Он покинул жилище сэра Френсиса Варни в сопровождении слуги, который был вызван для этой цели колокольчиком своего хозяина.

Генри шагал домой, удовлетворенный тем, что он сделал все, что он мог в данных обстоятельствах.

– Я пошлю к нему Чиллингворта утром и тогда увижу, чем все это кончится. Он должен встретиться со мной, и тогда Чарльз Голланд, если не будет найден, то хотя бы будет отомщен.

В поместье Баннервортов была еще одна персона, которая приняла такое же решение. Эта персона была очень отлична от Генри Баннерворта, хотя достойная уважения в неменьшей степени.

Это был не кто иной как старый адмирал. Было необычно, что две такие очень разные личности считали необходимыми одни и те же действия, и оба держали их в секрете друг от друга. Но это было так и после мысленного сквернословия он решил лично бросить вызов Варни.

– Я

пошлю Джека Прингла, этот матрос урегулирует дело так быстро, как юнга входит в лаг, и, услышав боцмана, свистит, созывая матросов на похлебку, опасаясь, что ему не достанется грог.

– Да разобьется в дребезги моя корма, но сэр Френсис Варни, как он себя обзывает, не сможет ничего сделать против старого адмирала Белла. Он крепкий как стальной трос и подобен клинку, который пройдет насквозь через вампира. Он будет лежать распластавшись. А перед этим я из него сделаю корабельную обшивку. Пересохни мое горло! Что он за длинная, долговязая швабра, с зубами, которые годятся для вытаскивания сплесеня. Но дайте мне посмотреть, смогу ли я сделать чехол из его туши, вампира или не вампира.

Мой племянник, Чарльз Голланд, не мог быть зарезан без чьего-то позволения или разрешения. Нет, нет. Я этого не потерплю. «Никогда не оставляй товарища в беде» – это первое правило моряка, и я не буду им, если я его не выполню.

Так, общаясь сам с собой, старый адмирал маршировал вперед, пока не дошел до дома сэра Френсиса Варни, у ворот которого он дернул колокольчик способом, как он это называл: «долгое дерганье, сильное дерганье, и дерганье вообще», что заставило его неистово звенеть. Такого звона в этом доме еще никогда не слышали.

Едва прошла минута или две, как те, кто был в доме, поспешили на внезапный вызов, и когда ворота открылись, слуга поинтересовался, по какому делу адмирал пришел.

– Что тебе до этого, человек, принадлежащий к низшим слоям общества? Твой хозяин, сэр Френсис Варни, дома? И если он дома, дай ему знать, что старый адмирал Белл хочет говорить с ним. Ты слышишь?

– Да, сэр, – ответил слуга, который несколько мгновений стоял изучая человека, который так странно разговаривал. Через минуту ему было сказано, что сэр Френсис Варни будет очень счастлив видеть адмирала Белла.

– Да, да, – бормотал он, – как дьявол любит встречаться со святой водой, или как я с любой водой, кроме соленой.

Он был быстро представлен сэру Френсису Варни, который сидел в том же положении, в каком его покинул Генри Баннерворт несколько минут назад.

– Адмирал Белл, – сказал сэр Френсис, поднимаясь и кланяясь этому человеку самым любезным, спокойным и величавым способом, какой только можно вообразить, – позвольте мне выразить мое почтение.

– Не надо болтовни.

– Пожалуйста, садитесь. Позвольте мне предложить вам напитки, которые может себе позволить этот бедный дом.

– Какого хрена! Ты знаешь, сэр Френсис, мне не нужны твои лживые слова. Ты как француз, когда его пускаешь на борт он строит гримасы, бросает пыль в глаза, а сам пытается заколоть тебя в спину. О нет! Не надо мне этого.

– Мне не надо было говорить этого, адмирал Белл. Я и сам не люблю этого, я посмею сказать, что вы человек с большим жизненным, опытом, который может определить, когда его обманывают.

– Что тебе до этого? Проклятье, я сюда пришел не разговаривать с тобой обо мне.