Вампирские архивы: Книга 1. Дети ночи

Желязны Роджер Джозеф

Выбравшись из укрытия, мы взяли чеснок и розы и подошли к могиле. Я подошел первым и, откинув крышку, воскликнул:

— Смотрите! Могила пуста! Только отпечаток тела и сырая плесень!

Взяв цветы, я уложил их вокруг могилы, ибо легенда гласит, что вампиры старательно избегают именно этого вида роз.

Затем, отступив от могилы на восемь или десять футов, я начертил на каменных плитах круг такого размера, чтобы в нем уместились мы с пастором. Внутри круга я также положил разные принадлежности, принесенные с собой в церковь.

— Ну вот, — сказал я, — этот круг не в силах переступить никакая нечисть. Вы будете наблюдать

за вампиром, стоя с ним лицом к лицу. Вы увидите, что он не может переступить через чеснок и розы, которыми я окружил его могилу. Помните: ни в коем случае не выходите из круга, ибо вампир обладает огромной силой и, словно змея, способен приманить к себе жертву навстречу ее гибели.

Как только я закончил чертить круг, мы с пастором вошли в него и стали ждать возвращения вампира.

Это не заняло много времени. Вскоре по церкви распространился запах сырости и холода, от которого у нас зашевелились волосы и по коже поползли мурашки. Затем по каменным плитам едва слышно зазвучали чьи-то шаги и появилась та, кого мы ждали.

Я услышал, как священник зашептал молитву, и крепко сжал его руку, поскольку он задрожал.

Задолго до того, как мы смогли различить черты лица призрака, мы увидели его горящие глаза и алый чувственный рот. Графиня подошла к своей могиле и внезапно остановилась, наткнувшись на круг из диких роз. Затем решила обойти цветы, попыталась найти в них проход, и тут увидела нас. Ее лицо исказила дьявольская гримаса ярости и ненависти, быстро исчезнувшая и сменившаяся призывной улыбкой, более жуткой, чем ярость. Она протянула к нам руки. Мы увидели, что вокруг ее рта запеклась кровавая пена, а под верхней губой сверкнули длинные острые зубы.

Она заговорила тихим и нежным голосом, творя заклинание, которое постепенно действовало на нас, особенно на священника. Я решил выяснить, насколько велика власть вампира, и ничего не предпринимал.

Ее голос гипнотизировал. Я противостоял этому без особого труда, зато священник впал в транс. Более того: он уже был околдован, несмотря на попытки сопротивляться.

— Иди ко мне! — шептал призрак. — Иди! Я дам тебе сон и покой… сон и покой… сон и покой.

Она подошла к нам ближе, однако дальше идти не решилась — ее не подпускал святой круг. Он держал ее на расстоянии, как железная рука.

Мой спутник сдался. Он попытался выйти из круга, а когда понял, что я крепко его держу, зашептал:

— Пусти меня, Гарри! Она зовет меня, я должен идти! Должен! Должен! О, помоги мне! Помоги! — И попытался вырваться из моих рук.

Медлить было нельзя.

— Грант! — твердым и ясным голосом громко произнес я. — Во имя всего святого, пора действовать!

Он вздрогнул и прошептал:

— Где я?

Затем вспомнил и на мгновение крепко ухватился за меня.

Увидев это, призрак перестал улыбаться, его лицо вновь исказилось яростью. С коротким воплем мертвец отшатнулся.

— Уходи! — крикнул я. — Возвращайся в свою могилу! Ты больше не будешь оскорблять своим присутствием наш страдающий мир! Твой конец близок.

На ее прекрасном лице (оно и в самом деле было прекрасно) отразился ужас, она задрожала и стала пятиться — все дальше, дальше, через круг из цветов. Наконец, издав тихий печальный крик, она словно растаяла, скрывшись в могиле.

Тут же в небе показались первые проблески утренней зари, и я понял, что опасность миновала.

Взяв Гранта

за руку, я вывел его из круга и подвел к могиле. Вампир лежал там — такой же, каким мы его только что видели. В глазах графини застыло выражение страшной ненависти и страха.

Грант постепенно приходил в себя.

— Ну как, — спросил я его, — вы готовы совершить последний шаг и навсегда избавить мир от этого кошмара?

— Богом клянусь, — торжественно произнес он, — готов. Говорите, что нужно делать.

— Помогите мне вытащить ее из могилы. Сейчас она неопасна, — ответил я.

Стараясь не смотреть на труп, мы вытащили его из могилы и уложили на пол.

— А теперь, — сказал я, — прочитайте заупокойную молитву над этим бедным телом, и пусть душа освободится от того ада, что удерживает ее.

Пастор благоговейно произносил слова святой молитвы, я повторял за ним. Когда молитва закончилась, я взял кол и, не раздумывая, со всех сил вонзил его в сердце вампира.

Тело на мгновение изогнулось, забилось в конвульсиях, под сводами церкви раздался пронзительный вопль — и наступила тишина.

Затем мы вновь подняли бедное тело. Слава богу! Легенда оказалась верна: утешение всегда нисходит на тех, кто совершил столь ужасное, но необходимое деяние, как наше. На лице покойницы застыло выражение великого и торжественного покоя; губы потеряли ярко-алый цвет, острые зубы исчезли. На мгновение перед нами предстало лицо прекрасной женщины, которая спала и улыбалась во сне. Через несколько минут от нее не осталось ничего — она распалась в прах прямо на наших глазах. Не мешкая, мы быстро уничтожили все следы нашей работы и вернулись в дом пастора. Как было радостно покинуть церковь и вдохнуть теплый, душистый утренний воздух!

На этом записи в дневнике моего отца заканчиваются, однако через несколько дней появилась еще одна запись.

15 июля. С двенадцатого числа все тихо и спокойно, как прежде. Сегодня мы перенесли «могилу Сары» на новое место и установили на ней надгробный камень. Обнаружив, что тело исчезло, рабочие удивились, но приписали это действию воздуха.

Сегодня до меня дошли довольно странные слухи. В ночь на 11 июля один из местных детей ушел из дома и был найден спящим в кустах возле церкви; ребенок был очень бледен и выглядел изможденным. На его горле заметили две маленькие дырочки, которые постепенно исчезли.

Что это означает? Я храню молчание, поскольку вампира больше нет, и людям ничто не угрожает. Вампиром становится лишь тот, кто умирает в объятиях вампира. Или нет?

Эдгар Аллан По

Эдгар Аллан По (1809–1849) родился в Бостоне и остался сиротой в двухлетнем возрасте, когда его родители умерли от туберкулеза. Мальчика приняла на воспитание семья богатого коммерсанта Джона Аллана; хотя это не было официальным усыновлением, Эдгар спустя время взял фамилию опекуна в качестве своего второго имени. В 1815–1820 годах он учился в школе в Сток-Ньюингтоне, предместье Лондона, где получил классическое образование. После возвращения в США он опубликовал свою первую книгу — сборник «„Тамерлан“ и другие стихотворения» (1827); как и два других поэтических сборника По, это издание оказалось убыточным.