Вампирский Узел
Шрифт:
Мраморный мальчик-хорист в сутане и саккосе держит в руках нотный лист. Его губы слегка приоткрыты в песне. На камне надпись: «Конрад Штольц, 1935-1947». Сначала Карла подумала, что это надгробие тоже входит в коллекцию копий-скульптур, разбросанных по лужайке. Но имя, высеченное на плите, показалось ей смутно знакомым… кажется, именно это имя — среди многих других имен — Стивен шептал в бреду. Еще тогда, в санатории. Да, похоже на то. Совпадение, разумеется. Но лицо мраморного хориста… Сумерки уже сгущались. Карла протянула руку и прикоснулась к статуе. И в этот миг
Тимми.
— Карла?
Она испуганно вздрогнула. Спокойно, сказала она себе, не паникуй. И медленно обернулась.
— Ой, Тимми. Ты меня напугал. А я тут хожу — смотрю.
— Ну конечно. — Мальчик стоял на гравиевой дорожке, и мягкий свет заходящего солнца придавал живой цвет его мертвенно-бледной коже. — Смотри все что хочешь. Я уже говори:. от тебя я не буду скрывать ничего, раз ты мне помогаешь вспомнить о прошлом, которое от меня прячется.
— На миг мне действительно стало страшно
— Тебе я не сделаю ничего плохого, — сказал он, и Карла подумала, странно, что маленький мальчик говорит мне такие слова. — Тебе понравился дом?
— Он — странный.
— Забавный, правда? Я купил его у одного араба, которому надо было вернуться к себе в страну, чтобы взойти там на трон или что-то такое. А внутри он еще страньше.
Она пошла следом за ним по направлению к дому. Рядом с кабриолетом на площадке перед крыльцом теперь стоял еще и черный лимузин. Рядом дежурил высокий мужнина в черной одежде, похожей на форму, и кепке.
— Спасибо, Руди, — сказал ему Тимми.
Они вошли в галерею, а оттуда уже — непосредственно в дом. В просторной передней не было почти никакой мебели, кроме огромной софы, обтянутой бархатом. На софе, в уголке, сидела
Мария. Когда Тимми с Карлой вошли, она разразилась хриплым надтреснутым смехом, как злая мультяшная ведьма.
И что самое удивительное: Тимми тоже рассмеялся. Это было уже слишком. Карла даже разозлилась. Сначала долгий перелет, потом незабываемые впечатления от поездки по шоссе, потом этот нелепый дом, а теперь еще эти безумные люди… совершенно безумные, просто психи…
— Я иду домой!
И неожиданно все прекратилось. Они разом перестали смеяться, и Тимми очень серьезно сказал Марии:
— Ну как ты, справилась?
— И очень даже неплохо справилась, — отозвалась она без всякого акцента.
— Что происходит? — нахмурилась Карла.
— Небольшая домашняя шутка, — сказал Тимми. — Карла, это Мария… на самом деле Мэри Керни, моя домоправительница, мой менеджер, так сказать, по связям с общественностью, отвечает на письма фанатов и вообще всячески мне помогает.
— Мы говорили по телефону, — сказала Мария.
— Правда?
— Да. Я у него еще и секретарь.
— Но зачем тогда… этот спектакль, акцент, мрачное черное платье?!
— Ха. Мистер Тимоти хотел, чтобы все было обставлено подобающе… архетипично.
— Она вообще любит играть, — сказал Тимми. — Она раньше была актрисой. Немого кино.
— Уже можно ужинать, — объявила Мария, опять со своим непонятным акцентом. Только теперь Карла явственно уловила в нем характерные интонации Лугоши. — Пойдемте.
— Ты будешь есть? — спросила Карла у Тимми. Может быть, если она увидит, как он ест, она сумеет убедить себя в том, что все остальное было игрой не в меру разыгравшегося воображения.
Он улыбнулся:
— Я ем только людей, да и то избирательно. Но я не пойду с вами на ужин. Я пойду распаковывать коробки.
— Коробки?
— Мои новые поезда. И замок. Мне уже скорей хочется все расставить. — Глаза у Тимми блестели совсем по-детски.
— Мой славный Тимми. — Мария ласково погладила его по голове. Он нетерпеливо дернулся и убежал в другую комнату. Карла слышала его шаги вверх по лестнице, укрытой толстым и мягким ковром. — Пойдемте, мисс Рубенс. Мы будем ужинать с вами вдвоем. Вы, наверное, проголодались после долгой дороги. А потом я вам покажу вашу комнату.
— Да, конечно. — Карле опять стало не по себе.
— Только знаете что, мисс Рубенс. Вы, конечно же, модный психоаналитик из Нью-Йорка, и Тимми верит, что вы сможете что-нибудь для него сделать. Но я сомневаюсь, что что-то получится. Мы с Руди прекрасно о нем заботимся. Пусть даже он пьет…
Карла внимательно изучала лицо собеседницы. Похоже, Мария была готова расплакаться.
— Вы его любите, — тихо проговорила она, вдруг осознав эту простую правду.
— Если бы я его не любила, — яростно прошептала Мария, — я бы, наверное, не вытирала кровь с заднего сиденья его лимузина. И я бы, наверное, не помогала ему избавляться от тел.
— То есть вы знаете, что он такое. — Или это был очередной спектакль? — Но ведь он убивает людей!
— Нет, если без этого можно обойтись, — сказала старая женщина. — Но когда его одолевает голод, он не может противиться.
— Имя Конрад Штольц вам что-нибудь говорит?
— Это одно из его прошлых имен.
— То есть?
— А как вы думаете, мисс Рубенс, легко оставаться двенадцатилетним мальчиком на протяжении двух тысяч лет?
— Зовите меня Карла.
— Лучше не надо.
— За что вы меня ненавидите?
— Вовсе нет. Мне просто не нравится эта новая мания Тимми. Я все делала так, как надо. Ни разу не было так, чтобы кто-то хоть что-нибудь заподозрил, вы понимаете?! А теперь вы приехали, чтобы копаться в его прошлом. А кто будет следующим? Какие-нибудь колдуны-шаманы? Или крестьяне с факелами? Или, может, ван хельсинги с распятиями и колами?
— Он мне говорил, что на него это уже не действует.
— Может быть. Но даже он не свободен от всех суеверий, мисс Рубенс.
Карла невольно поежилась. Ей опять захотелось уехать отсюда немедленно. Бежать. В Нью-Йорке ей будет спокойно и безопасно, среди шумных толп и. высоких зданий. В Лэрчмаунте ей будет спокойно и безопасно… вот только у нее в доме убит человек. И труп обескровлен. Воспоминания вернулись…