Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
Шрифт:
– Порвешь!
– Душит!
– пожаловался оборотень.
– Не задушит, - непреклонно покачала она головой, поправляя черный галстук-бабочку и приглаживая ему пиджак на груди.
– Вот увидишь, меня даже в дом не пустят, - пробурчал Йоро, но галстук дергать перестал.
Вымытый, причесанный, надушенный - в нем с трудом можно было сейчас узнать грязного маугли со спутанными волосами.
Вильям предложил Кате руку, и они медленно пошли к полупрогнившему сараю, поросшему грибами.
– Ты уверен, что мы приехали по тому адресу?
–
– О да, просто какое-то время назад Лайонел ввел моду на завуалированную роскошь. Резиденция Павла наипрекраснейший образец в своем роде.
Молодой человек отворил протяжно заскрипевшую деревянную дверь. В нос ударил запах кислой заплесневелой сырости.
«Странный вкус у всех этих подражателей Лайонелу», - досадливо подумала Катя.
В абсолютно пустом помещении с заколоченным досками окном Вильям наступил на одну едва приметную дощечку в самом углу. Спустя несколько минут послышался стальной скрежет, и посреди комнаты поднялась деревянная крышка огромного люка. Показалась седая голова одетого в голубую ливрею старика. В руке он держал белую свечу на серебряной подставочке.
Он поклонился и предложил следовать за ним.
Деревянные ступени, ведущие вниз - под землю, не долго скрипели под ногами, вскоре лестница превратилась в мраморную. В нишах белокаменных стен стояли красные стеклянные фигурки животных: тигров, обезьян, волков, носорогов, в которых горели свечи.
Старик в голубой ливрее провел гостей по белоснежным ветвистым лабиринтам, и они оказались в гигантских размеров подземелье. Тут было светло как днем.
Впереди полукругом красовался встроенный в стену дворец со множеством окошек, похожий на пчелиные соты. Перед ним же был разбит мраморный сад. Белокаменные статуи обнаженных женщин, мужчин, детей, фигуры животных, деревья, скамейки, фонтаны, дорожки, фонари с разноцветными стеклянными плафонами.
– Ничего себе гробница, - шепнул Йоро, восторженно оглядываясь.
Старик обернулся, строго взглянул на него из-под кустистых бровей и промолвил:
– Вы, юноша, поосторожнее с определениями. Мраморный дворец Павла Арсеньевича занесен в книгу величайших произведений искусства мира.
– У вас и такая книга есть, - подивилась Катя.
Не скрывая восхищения, она разглядывала скульптуры играющих младенцев-ангелов вокруг скамейки и ей казалось, что она попала на другую планету. Выражения лиц каменных скульптур были такими живыми и трогательными, точно настоящих детей превратили в каменные изваяния в момент счастья.
– Скульптор Морган Нориш, - негромко сказал Вильям.
– Он так же велик, как и жесток. Свою человечность еще при жизни положил на дьявольский алтарь и принес в жертву искусству.
– Они как живые, - прошептала Катя, указывая на двух женщин в чепцах, склонившихся над ручьем.
Юноша грустно улыбнулся.
– Так и есть. Они были живыми, пока Морган Норишь не прикоснулся к ним. Он ваяет свои скульптуры
Катя остановилась возле скамейки, на краю которой сидела влюбленная пара, держась за руки, и не в силах поверить услышанному, выдохнула:
– А Лайонел знает?
Вильям усмехнулся.
– Конечно! Нориш его старинный друг, частый гость в Петербурге. Он путешественник, в каждом крупном городе по дому, на то у него дозволение старейшин. Поговаривают, скульптуры Моргана пользуются успехом в самом Тартарусе.
Вскоре все трое вслед за провожатым подошли к огромным белокаменным воротам. По обе стороны от черной литой решетки стояли стражники, одетые в бело-голубые мундиры.
Решетка поднялась, и седой старик сказал:
– Мы входим в овальный зал.
Тот в самом деле оказался овальным, с девятью колоннами, между которыми находились проходы, ведущие в белые, как и все тут, коридоры. В центре стояла овальная стойка, за ней сидела красивая черноволосая девушка в откровенном платье.
Вампирша взглянула из-под ресниц на Вильяма и с придыханием спросила:
– Комната будет совместной?
Сообразив, о чем та говорит, Катя гневно воскликнула:
– Нет!
Вильям покосился на нее и спокойно попросил:
– Две комнаты, пожалуйста.
Девушка вынула из-под стойки красную большую тетрадь и каллиграфическим почерком вывела их имена. Затем взглянула на прятавшегося за Вильяма чернокожего мальчика и поинтересовалась:
– Как записать?
– Йоро, -ответил Вильям, - он со мной.
Девушка написала имя, а в скобках приписала «Оборотень», после чего перевернула тетрадь и, попросив расписаться, выдала два золотых ключа.
Катя хотела взять один из них, но Вильям подвинул ключ к черноволосой вампирше и отрывисто произнес:
– Для нее - апартаменты Лайонела.
Девушка замешкалась.
– Простите, - наконец вымолвила она, - не было такого приказа.
Катя заметила, что Вильям готов сдаться и уже протягивает руку к ключу, и, ухватив его за пиджак на локте, громко сказала:
– Ну что ж, тогда мы уходим. Передайте Павлу Арсеньевичу, что нам крайне неприятно было потратить время и встретить неподобающий прием!
Девушка развернулась и направилась к выходу. Вильям с Йоро последовали за ней.
Но не успели они сделать и десяти шагов, как разлился звонкий удар пощечины и голос:
– Екатерина, Вильям, прошу прощения за поведение этой девки.
Катя обернулась и наткнулась на острый взгляд серо-зеленых глаз, извиняющуюся улыбку и лихо подкрученные гусарские усы на бледном лице. Статный красавец Павел Холодный, одетый в безукоризненно белоснежный костюм, держал за волосы девушку, свернувшуюся наподобие собаки у его ног.
В другой руке хозяин подземного дворца держал хлыст. Павел замахнулся на девушку, но Вильям перехватил его руку, заверив:
– Все в порядке, простим ее.