Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— Хочешь к нам присоединиться? — мило интересуется авэнэ, и я мысленно бросаюсь в омут, силясь смыть с себя все — мысли, чувства, страхи…забыть и не думать, что там у них происходит в кабинете. «А вот эта не пригодится» — упрямо бьется в виске. «Вот эта не пригодится»…
Я слышу, как она кричит. Я стараюсь не думать, не слушать, не чувствовать. Но я слышу, как она кричит. Я почти осязаю ее боль, ее слезы, слышу довольный смех советника и практически вижу лицо Анхена — холодное и равнодушное, как на тех фотографиях. Да лучше б он от этого удовольствие получал! А не так…Он привел мою подружку, чтоб над ней
Дверь открывается, Анхен выводит за руку Томку, на ее лице видны дорожки слез, а глаза застывшие, пустые. Авэнэ плотно прикрывает за собой дверь кабинета, и лишь затем обращается ко мне:
— Отведи ее в туалет, ей надо умыться. Ты встретила ее в коридоре. Сюда она не заходила, меня не видела.
Медленно приближаюсь к ним, нерешительно говорю «идем».
— За руку возьми, так она не пойдет.
Беру.
— А когда она?..
— В коридор выведешь, там и очнется. Иди. Закончишь с ней — поднимись в библиотеку, ты нам сейчас не нужна.
— Надолго?
— Пока я за тобой не приду. И возьми. Ей понадобится, а у тебя наверняка нет, — он протянул мне аккуратно сложенный мужской платок. Я рассеянно взяла и потянула Томку к выходу.
Она не сопротивлялась. И только где–то в коридоре ее рука шевельнулась в моей.
— А мы куда так решительно движемся?
— Ну, ты же сама сказала: в туалет, причем срочно.
— Да? — удивилась Томка. — Не помню. Хотя ты права, зайти стоит… Что–то я даже тебя не помню. Я, вроде, еще только собиралась тебя искать.
— И вот зачем ты вздумала меня искать, скажи на милость? Да и вообще, откуда ты тут взялась? Тебя что, с работы выгнали?
— Да как–то неожиданно короткий день образовался. Ну, я и решила в библиотеку двинуть, чтоб времени не терять. А там уж вспомнила, что списка вопросов–то по физиологии с собой нету. Понадеялась у тебя разжиться.
— Вопросы в сумке, но возвращаться мы не будем.
— Что так?
— Да тут же к работе припашут, второй раз не вырвусь, — наконец–то дошли, и я захлопнула за собой дверь ближайшей кабинки. Прислонилась к ней и закрыла глаза. Только бы не сорваться. Она ничего не помнит, и хорошо, и не надо ей. Светоч! И еще с утра я думала о его поцелуях! А он…знал, что все будет вот так, еще с утра знал, что все будет вот так, и для него это вообще ничего не значит! Дань традиции (да что ж за скоты придумывали эти традиции!), да желание ублажить нужного гостя. А девочка — ну, подумаешь девочка. Сама виновата, зачем по коридорам ходит.
— Ларка, — позвала меня Тамара, — ты надолго там?
— Да нет, — решительно вышла к ней.
Она умывалась.
— Что–то лицо все горит. Заболеваю, наверное. И цистит, похоже, прихватила…
— Да больше похоже, ты прихватила профессиональную привычку примерять на себя все известные болезни.
— Да если бы! Слушай, а у тебя не будет чего–нибудь…Похоже, еще и месячные раньше срока начались, да еще болезненно как–то… Точно, заболеваю.
Молча протянула платок, который все еще сжимала в руке. Беленький такой, чистый. Интересно, а монограммка шелковыми нитями
— Ларка, ты чего?
Я рыдаю. Знаю, что нельзя, не надо, глупо, но я рыдаю, согнувшись пополам, скорчившись возле умывальника.
— Нет, ничего, устала. Пойдем, мне в библиотеке сидеть велено. Еще заявится сейчас…выяснять, почему распоряжения его плохо выполняю.
— Ну не сюда же?
— Нет? А что его остановит? Буква «Жо» на входе? Так он неграмотный, не прочтет.
— Лара, ну как ты можешь, — совершенно искренне укоряет меня Томка. Ну да, он же у нас кумир! И память лишнюю ликвидирует прекрасно.
— А я никак уже не могу. Я устала. Я обратно хочу. В школу, в садик, в коляску. Я не могу больше здесь жить. Где угодно, только не здесь!
В библиотеке даже беру какие–то книжки. У Томки, она себе целую стопку назаказывала уже. Читаю. Буквы в слова складываются легко, смысл слов ускользает. Читаю еще раз тот же абзац. И еще раз. Без толку. Закрываю лицо руками и сижу, застряв где–то между. Не здесь и не там. Мысли разбежались, мыслей нет, а чувства натянуты, как струны. Но надо…как–то надо взять себя в руки. Томка сидит рядом, спокойно читает. Вот только елозит время от времени, пытаясь сесть поудобнее. И недоумевая, отчего ж все так болит–то.
Она не помнит. Значит, ничего и не было? Считается ли, что с тобой ничего не было, если ты ничего не помнишь? А ведь она, наверно, радовалась, когда к ней куратор подошел. И готова была на все, и все б им отдала добровольно. Что ж они с ней там творили, что она в голос кричала от боли, и ей память пришлось стирать? А если б не она, я? Мне ж даже память не стереть. А мне так хотелось видеть его хорошим. Идеалистка. Нашла, кого…
Не выдержала, ушла в каталог, а то на меня уже коситься начали. А там, закрытая от всех рядами шкафчиков, опустилась на пол под окошком, и снова расплакалась. Нет, я не собиралась, но как–то так вышло, и слезы сами потекли и никак не хотели останавливаться.
А потом ко мне пришел Анхен. Опустился рядом со мной на колени, притянул к себе.
— Не плачь. Все уже кончилось. Он уехал. Все хорошо.
— Что хорошо? Что вы с этой тварью отымели очередную мою подругу? Это, по–твоему, хорошо? — я изо всех сил оттолкнула его и вжалась в стенку. Его прикосновения были противны. Он не стал настаивать. Руки опустил. Но остался на коленях, чтоб быть со мной на одном уровне.
— Нет, это как раз не очень. Я предпочел бы видеть на ее месте тебя. Но ты была не готова. Для таких забав нужна опытная дева, для невинной это слишком тяжело.
— Да? Так что ж ты выбрал невинную? Вот только не говори, что перепутал.
— Ларис, если у меня в приемной сидит невинная, и я ее не даю, кого, как ты думаешь, я могу предложить взамен? Чтоб это было равнозначно и не обидело гостя?
— Мою подругу, конечно, больше ж некого!
— Ну, во–первых, не надо пытаться морочить мне голову. Она тебе не подруга, а так, приятельница, ваши ауры едва–едва переплетены, на лекциях рядом сидите, не более…
— Ты даже это знал, и все равно…