Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1

Тигиева Ирина

– И это правда?..

Губы Арента тронула улыбка.

– Но, если они знали…- я запнулась.- Почему не пытались этому помешать?..

Светящиеся глаза Арента впились в мои.

– Если возникает страсть между живым и мёртвым, всегда побеждает призрак.

…Эта фраза преследовала меня с прошлой ночи. И сейчас, ожидая Арента, я поёжилась, будто меня в самом деле обдало ледяным веянием мира, из которого он приходил. И чем сильнее сгущались в комнате тени, тем отчётливее становилось это ощущение. Сумерки… Время, когда встречаются два мира, когда существа, их населяющие, могут наносить друг друг визиты…

– Здравствуй, Арент,- не поворачивая головы, произнесла я.

Он

стоял за спиной, и, даже не видя его лица, я знала, что он улыбнулся.

Глава 3

По мнению восточных мудрецов, за пределами текущего мгновения нет ничего, поскольку всё остальное либо уже прошло, либо ещё не наступило. Мечтая о будущем или вспоминая прошлое, человек блуждает во временах ему ещё или уже не принадлежащих и при этом забывает о единственном, что ему дано: том самом текущем мгновении – настоящем. Последовательность мгновений и есть наша жизнь. Сменяя друг друга, они постепенно изменяют её. Порой мы замечаем это сразу, порой только когда изменение стало очевидным и повлиять на него уже не в наших силах.

Изменения в моей жизни стали очевидны после бесед с Арентом в больнице. Вернувшись домой, я ещё поддерживала какую-то видимость моего прежнего существования. Общалась с Дженни по телефону, раз или два виделась с Линдой и побывала на работе, правда, для того, чтобы уволиться. Но реальность, в которой я теперь жила, походила на пустой панцирь цикады: оболочка, сохраняющая форму насекомого, но давно им покинутая. Всё, что когда-то имело для меня значение – друзья, привычки, увлечения, цели – заслонила высокая одетая в чёрное фигура, являвшаяся каждую ночь неотвратимо, как сама судьба. Арент. В его присутствии меня не оставляло ощущение, будто я ступаю по тонкому льду. Ночь за ночью я ловила на себе его выжидательный взгляд и понимала, как сильно тяготит его данное мне некогда обещание. Чувствовала его злость всякий раз, когда он прощался со мной на рассвете. Моя воля к сопротивлению таяла с каждым днём. Это бледное существо с жестокими глазами уже завладело моей жизнью, к нему перешла чуть не вся моя кровь, так что оставалось мне? Да, пока я была человеком, но, встречаясь взглядом с Арентом, не сомневалась, что недалёк тот час, когда никакое обещание его не остановит. И тогда меня охватывало отчаяние, из которого я не видела выхода…

Выйдя из больницы, я развлекалась тем, что читала всякую мистическую чушь. Поначалу без особой цели, постепенно я осознала, что на самом деле ищу: способ избавиться от Арента. Но довольно скоро я разуверилась, что от легенд и преданий мог быть толк. Мне не попадалось ничего, кроме абсурдных измышлений и небылиц, не имевших ничего общего со здравым смыслом. Правда, ещё оставалось то странное стихотворение про тень, переписанное с древнего манускрипта. Нельзя ведь исключать, что вдохновением автору манускрипта послужило реальное событие. И однажды я спросила об этом Арента. В ответ он лишь презрительно скривил губы.

– Я знал безумца, составившего манускрипт.

– Так он был сумасшедшим…- я не смогла скрыть разочарование.

Арент рассмеялся.

– Только безумец может прятаться от смерти за закрытой дверью. Род барона Вальдемара преследовал злой рок, унёсший в могилу всех его отпрысков. Баронесса не вынесла горя и вскоре последовала за своими чадами. Тогда же разум оставил барона. Он затворился в покоях, уверяя, что за порогом его ожидает смерть. Но отгородиться от смерти стенами не удавалось ещё никому. Спустя три дня, когда барон перестал откликаться на настойчивые просьбы слуг

покинуть свою добровольную темницу, дверь в его опочивальню взломали. Взорам собравшихся предстало распростёртое тело барона, лицо его искажала гримаса ужаса. Отсутствие видимых причин смерти их хозяина повергло слуг в суеверный трепет. Ещё большее смятение вызвало завещание барона.

– Тот самый манускрипт… Стало быть, барон знал, кто ты?

– В своих предположениях он был весьма близок к истине.

– И зачем понадобилось уничтожать его семью? Это ведь дело твоих рук?

– Род барона был проклят,- пожал плечами Арент.- Мне показалось забавным воплотить проклятие в жизнь.

Я опустила глаза на стоявшую передо мной чашку капучино. Мы сидели в небольшом ресторанчике. За соседним столиком что-то тихо обсуждала пожилая пара. За столиком подальше двое парней присоединились к ожидавшему их третьему, и официантка подошла принять заказ… По всей видимости, Арент тщательно выбирал места для наших встреч: не слишком людные, но всегда приятные. Я рассеянно погрузила ложку в молочную пену, нарушив узор из какао в виде снежинки, и процитировала:

– "Когда ночь сменяет день,

Выползает злая тень

И стоит перед окном,

Словно просится в мой дом…"

Он говорит об окне, а запирает дверь?

– В завещании барона об окне нет ни слова,- возразил Арент, с улыбкой следя за моими движениями.- Ужас внушала ему "тень" за порогом.

– Но он ведь имел в виду тебя? Причём здесь порог?

Арент провёл пальцем по ободку стоявшего перед ним бокала с неизменным красным вином.

– Едва ли ты можешь представить, сколько тайн хранит этот мир и сколько невидимых человеческому глазу существ в нём обитает. Некоторые из этих созданий безобидны, как мотыльки. Но есть и такие, чья мощь поистине устрашает. И всё же сила их, как бы велика она ни была, не абсолютна. Ей, как и всему, положен предел, ибо никто не всесилен, кроме Всесильного. Я не являюсь исключением. Мои возможности почти безграничны, но им дано проявляться лишь в ограниченное время.

– Ночью…

– Да, ночью. Когда ночь сменяет день, ваш мир принадлежит мне.

Арент махнул рукой, и бокал полетел вниз. Я автоматически посмотрела на пол, но осколков не было, а бокал снова стоял на на столике…

– Я – детище обоих миров. Рождённый в смертном мире, я в нём же питаю бессмертие, которое обрёл в другом измерении. И, став частью этого измерения, я следую его законам, даже находясь среди людей. Существа моего мира и люди ходят разными дорогами.

Он кивнул в сторону бокала.

– Движения мои неуловимы для глаз человека, потому что восприятие его ограничено физическими величинами его мира, которые для меня – ничто. Быстрее щелчка пальцев я могу оказаться в любой точке мира людей, растереть в пыль камень, искрошить металл. И всё же в вашем мире есть границы, нарушить которые не в моей власти: ограда церкви, ворота монастыря, освящённая земля кладбища, порог, отделяющий жилище человека от остального мира…

– Значит, это правда… Ты не можешь переступить порог дома, не будучи в него приглашённым…

– Только не думай теперь, что я боюсь чеснока, осинового кола или серебряных пуль.

– А солнечный свет? Он не обратит тебя в пепел?

– Как ты представляешь себе бессмертие, если простой солнечный свет может убить? Мифы людей так склонны к преувеличениям! То, что лишь ограничивает нашу силу, в их изложении представляется чуть ли не оружием массового уничтожения мне подобных.

Я вспомнила, как отражение Арента в зеркале ресторана "Daktari" напугало меня до обморока, и заключила: