Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
Губы Доминика впились в мои, прекратив дальнейшее развитие этой фантазии.
— Когда всё закончится, я не выпущу тебя из рук. Ни на миг… Где бы ни был, что бы ни делал, не расстанусь с тобой ни на единое мгновение моего существования…
Обвив руками его шею, я заглянула в горящие нежностью желтоватые глаза.
— Договорились.
Водрузить убор на мою слегка растрепавшуюся причёску оказалось проще, чем я думала. Маска не была его неотъемлемой частью, а вставлялась в специальный канал и плотно защёлкивалась. Но даже без неё я казалась сделанной из золота статуэткой и, качнув головой на своё отражение, неуверенно обратилась к Доминику:
— Тебе не кажется, что наряд всё же слишком броский? Разве это не привлечёт ненужное внимание?
— Это
Я посмотрела на его чёрное без единого цветного пятна одеяние, Доминик улыбнулся:
— Я всего лишь — голос. Они должны прислушаться к моим словам, а не замереть от восторга при виде наряда.
Развернув к себе, он несколько секунд с тоской рассматривал меня, словно перед долгой разлукой… потом коротко прижался к губам и решительно щёлкнул маской. Сквозь прорези я видела его снова помрачневшее лицо. Тонкие пальцы скользнули по узорной поверхности маски.
— Знаю, это всё равно что просить ветер перестать дуть, но всё же… Будь осторожна.
Я шутливо присела в реверансе.
По словам Доминика, каждый год бал посвящался определённой теме. В этом вдохновением послужила древняя ассирийская столица Ниневия или, как её когда-то называли сами ассирийцы, "Город Крови" — по хитроумной задумке устроителей, торжество всегда так или иначе связывалось с кровью. Доминик распрощался с нами в роскошно убранном холле и, сверкнув глазами сквозь прорези в маске, исчез. Я зачарованно огляделась. Впечатляющий интерьер холла померк в сравнении с убранством остальных залов. Казалось, мы пронеслись сквозь время, оказавшись во дворце ассирийских царей. Я даже не сомневалась, что обстановка точь в точь соответствовала действительности доисторической давности — среди бессмертных наверняка были ассирийцы, способные дать дизайнерам нужные подсказки. Высокие стены с яркими изображениями битв на колесницах и царских пиров, статуи крылатых быков, ковры из шкур леопардов и пантер, гордо расхаживающие по ним павлины, огромное количество золота, лазурита и гирлянды живых цветов повсюду. Всё это освещали факелы, полыхавшие искуственным золотисто-оранжевым огнём, и дополняла красивая загадочная музыка. Ничего подобного я ещё не слышала: невероятно нежная мелодия, быстрая и в то же время полная грусти. Я старалась не очень вертеть головой, но дурацкая маска здорово ограничивала обзор.
— Многое бы отдала за то, чтобы её снять… Как только остальные справляются со своими масками?
— Тшш, — прошипел Винсент. — Не говори ничего.
— Я правда не думаю, что Арент появится…
— Честное слово, я начинаю понимать беспокойство Доминика. Ты в самом деле неуправляема.
Устыдившись, я прикусила губу и, кое-как рассмотрев обстановку, перенесла внимание на гостей. Доминик был прав, говоря, что скромный наряд бросался бы здесь в глаза. Роскошь нарядов присутствующих временами граничила с вульгарностью. Большинство бессмертных были с сопровождением, будь то бессмертные подруги или смертные пассии на одну ночь. Кстати, я заговаривала с Домиником о присутствии смертных при его "выступлении", но он лишь насмешливо повёл бровью:
— Скорее всего они воспримут это как часть шоу. А если нет — знание их вместе с жизнью не продлится дольше этой ночи.
Восхищавшую меня мелодию сменил голос певицы. Необыкновенно звонкий, он заполнил собой всё пространство до высоких потолков. Винсент энергично качнул маской в сторону соседнего зала. Представление начиналось. Едва сдерживая волнение, я смешалась с толпой разодетых бессмертных, расположившихся вокруг огромной сцены. Винсент замер за моей спиной. Певица смолкла, свет факелов погас, зал окутала непроглядная тьма. Я не сразу поняла, как это возможно — ведь бессмертные способны видеть и в кромешной темноте. Но потом мне вспомнился зал Театра Оперы в Сиднее, который мы посещали с Домиником, когда я была человеком. Стены и потолок зала выкрашены в чёрный цвет, чтобы ничто не отвлекало зрителей от действия на сцене. Здесь, очевидно,
На одной из чёрных стен вспыхнули четыре слова, выведенные языками пламени. По залу пронеслись лёгкие вздохи удивления — реакция наверняка исходила от смертных гостей, а я беззвучно прочитала:
— Mene mene tekel u-parsin… Исчислен, исчислен, взвешен и разделён…[1]
А потом раздался голос Доминика. Ещё ни разу он не казался таким чарующим… Я завороженно слушала, почти не понимая смысла слов. Хотя для чего вникать в смысл, когда и так знаешь, о чём речь? Угроза, демоны, уничтожение, апокалипсис… Голос Доминика продолжал звучать в абсолютной тишине — даже удивлённые вздохи смертных смолкли, я слышала только прерывистое биение их сердец. Бессмертные же как будто обратились в камень, и я поняла, что борьба с их неверием окончена. Конечно, Доминик уже говорил со многими, некоторые знали об угрозе от Акеми и Лодовико, от Андроника, от нас с Эдредом… Но именно сейчас в кромешной темноте Чёрного Маскарада последние самые упорные колебания были разбиты заключительным решающим ударом, и меня переполнило чувство гордости за Доминика, этот удар нанёсшего… Его обращение подходило между тем к концу. Стройная фигура в чёрной маске, едва различимая на фоне темноты, легко шагнула вперёд:
— Вы слушали произносимые мной слова. Но я хочу развеять малейшее сомнение в том, что сказанное мной — истина, а не вступление к последующему представлению. Я хочу, чтобы вы видели моё лицо.
Молниеносно сорванная, маска исчезла во тьме, открыв точёное пепельное лицо со светящимися решительностью янтарными глазами… В сильном волнении я прижала к груди руки, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься к нему прямо здесь, на виду у всех, наплевав на все предосторожности… Кажется, по толпе зрителей снова пронёсся шёпот… В своём упоении я не обратила внимание ни на шёпот, ни на то, что он внезапно смолк. На сцене уже стояло две одетых в чёрное фигуры… и, прежде чем я успела сообразить, что это значит, в воцарившейся тишине раздался знакомый холодный голос:
— Эффектное выступление. Вполне достойное фигляра, каким ты всегда был, Доминик. Но, очевидно, своей цели ты достиг: тебя услышали все здесь присутствующие. Я прерву твой бенефис ненадолго, чтобы обратится только к одной.
Он повернулся, маски на нём не было… С невыразимым ужасом я смотрела на тонкое аристократическое лицо, ледяные серые глаза, медленно обводящие зал…
— Я знаю, что ты здесь. И рад, что меня слышишь. Пусть всё это правда, и существующие миры готовы обратитъся в прах. Но, даже если светила небесные упадут на землю, и она рассыплется под ногами пылью, я не отступлю от того, что принадлежит мне.
— Нам пора, — отрывисто бросил Винсент.
Но я была не в силах пошевелиться… Взгляд Арента продолжал ощупывать одну маску за другой. И за мгновение до того, как он остановился на моей, над самым ухом послышался вкрадчивый голос Андроника:
— Я знал, что это ты. Мучительная страсть двух заклятых врагов.
Не помню, что последовало дальше. Вероятно, ко мне вернулась способность двигаться, потому что в доме, где переодевалась к маскараду, я очутилась раньше Винсента. Руки тряслись, когда я срывала маску и отбрасывала в сторону тяжёлый головной убор. Такой дрожи я не знала, даже когда была человеком… Винсент уже материализовался рядом, я вымученно улыбнулась:
— Всё хорошо… Честное слово, не думала, что его появление может довести меня до такого состояния…
Винсент попытался меня обнять, но за его спиной выросла фигура Доминика:
— Возвращайся на маскарад. Там ты нужен сейчас больше, чем здесь.
Яростно сверкнув глазами, Винсент растворился в воздухе. Я быстро восстановила линию круга из освящённой земли, уронила кольцо на пол и, тут же оказавшись в объятиях Доминика, чуть слышно выдавила:
— Ты знал…
Доминик порывисто прижал меня к груди.