Вампиры тут беспризорные
Шрифт:
— С каких это пор бичующий вампир — это естественно?
Ироничная ухмылка полукровки вампира ничуть не задела, у Веце вообще странные взгляды на жизнь, так что к тому, что у пацана не все дома Степан немного привык. Полукровка же все никак не мог смириться, что его хозяин малость того.
— Не бичующий, а вольный, свободный. — важно буркнул попаданец, краем глаза наблюдая, как деревенские дети пялятся с другого берега на слишком заметного Веце.
Полукровка многозначительно молчал, пусто смотрел огромными глазами на хозяина и его «домик»,
Неуместным, потому что жить на улице под кучей мусора Веце в любом случае не собирался, а тупым — потому как очевидно, что и вампир едва ли помещался в своем крохотном убежище.
— Так это, где я жить-то буду? — промямлил Веце, зябко оглядывая пожухлую траву и желтеющий лес.
Вампир почесал замерзший нос.
Их взгляды как-то само собой встретились, и они выжидающе, с легкой растерянностью посмотрели друг на друга.
Степан не мог понять, какого мелкий еще тут, Веце не хотел мириться с реальностью, в которой он будет таким же бездомным бродягой, как его хозяин.
— Не знаю Веце, явно не здесь. — вампир пожал плечами и нахмурился, когда со спины немного съехал кусок его укрытия. Что ж, домики из веток, шалаши и палатки давались ему нелегко — это именно та сфера, где он мог бы с легкостью прослыть самым рукожопым за всю историю человечества.
А Веце, маленький несчастный Веце просто обомлел, хотя тут подошло бы другое слово, тоже на о, и с буквой х.
Он решительно преодолел разделявшее их расстояние и угрожающе плюхнулся на землю напротив попаданца.
— Эээ, вы мой хозяин, вы должны заботиться обо мне и кормить, крышу над головой обеспечить. Вы что, не собираетесь брать на себя ответственность?! — напирал Веце, почти крича и грозно нависая над вампиром. Еще бы немного и в маленькой берлоге Степана поместилось целых двое, а не только он один. Попаданец делится своей жилплощадью, даже такой дрянной, не собирался.
— Представляешь? — усмехнулся вампир и отпихнул полукровку.
— Эй, я вообще-то к вам контрактом привязан! Отнеситесь к этому серьезнее, я вам не дружок-переселенец, которым можно попользоваться, а потом выкинуть за ненадобностью! — разъяренно провизжал Веце, краснея, и теперь его серая кожа отдавала серо-розовым оттенком.
— Никто никем не пользовался, уймись. — поморщился вампир. Мда, голос у полукровки еще не скоро ломаться начнет, так и будет, наверно, еще лет десять с детским ходить горлопанить. Степан надеялся, что сегодня последний день, когда он слышит визги и крики этого поганца.
— Вы! Вы пользовались мной, а теперь вот так вот, да? Вытерли ноги о мою доброту, наплевали в душу, растоптали… — и возникал вопрос, о какой же такой доброте и душевности так беззастенчиво врет корыстный и расчетливый Веце.
— Ты можешь не вопить? — недовольно прошипел Степан, уши уже начинали болеть от криков, — И раз уж на то пошло, то мы оба друг другом пользовались. Ты тоже использовал меня в своих целях, да и началось это все, между
Признавать правду, очевидно, не хотелось, поэтому гневно пыхнув, Веце продолжил доказывать очевиднейшее на свете — свою правоту.
— Да если б не я, знаете, где б вы сейчас были?! — рассерженно рявкнул полукровка.
— На том свете. — огрызнулся Степан, — И очень сожалею, что еще там.
Для эпичного самоуничтожения настроения уже давно не было, поэтому Степан жил, терпел все тяготы и невзгоды, холод и стужу, и задавался философским, то есть крайне бесполезным вопросом: кто он и зачем живет?
По факту выходило, что он — бомж и живет ради мести. И это как-то не слишком воодушевляющее описание для жизни попаданца. Он ведь и года в новом мире не провел, как уже пробил социальное дно, и явил миру новое, куда более отстойное.
Но полукровку, разумеется, чужие душевные колыхания не волновали от слова вообще. У Веце, классического скрытого нарцисса, коим оклеймил его Степан, была только одна бяда-проблема: его опять не слушали, о нем недостаточно думали, и вообще, всё, что делалось — было не ради него!
— Неблагодарный! — в сердцах крикнул пацан, агрессивно вытирая сопли рукавом. У Веце от ледяного ветра тряслись руки и голос становился еще выше. Слушать его и в самом деле было больно, как вилкой по стеклу.
— Именно. Поэтому давай, возвращайся домой и брось меня, такого плохого и бесчеловечного умирать тут, ок? — вампир прищурился, ветер поднимал мелкий мусор и подло швырял его прямо в лицо.
Но когда вместо безобидных травинок-листиков чуть не прилетел булыжник, размером с кулак, попаданец с досадой осознал, что это дети с другого берега просто играют с магией. И ведь он даже не может поставить барьер.
Жизнь — боль.
Степан подгреб немного листвы под себя, заполз поглубже в свое никчемное укрытие и широко зевнул. Холодно.
— Что еще за ок?! — полукровка даже не знал, что возмутило его больше, небрежный тон или это хамское и непонятное «ок» от хозяина, — Я ваш слуга! Мой смысл жизни в том, чтобы заботиться о вас, а вы меня гоните! — жалостливо проорал Веце, уже и не зная, куда бить, на что давить, чтоб вампир сдался и разжалобился.
— Надо же, смысл жизни у него, вы только посмотрите, пффф…- Степан заржал, громко и от души, простывшим сиплым голосом, с хрипами и кашлем.
Вороны пугливо слетали с деревьев, но Веце даже и не заметил, как зловеще прозвучал хохот вампира, у полукровки была проблема посерьезнее — над ним откровенно потешались!
— Не смейтесь! — гаркнул мелкий, но голос дрогнул и к концу слова снова превратился в визг. От этого полукровка чувствовал себя еще более неловко. Его и так уже обсмеяли, а теперь он еще один повод дал.
— Так смешно же! Нет, ты себя вообще слышал? Так врать, конечно, надо еще уметь.
А Веце обиделся. Обиделся так, как еще никогда до этого — даже если его хозяин и прав, и полукровка врал, это ведь не просто так, не от придури какой.