Вампиры тут беспризорные
Шрифт:
Теперь попаданец ее прекрасно понимал и разделял чувство дикой, неконтролируемой жажды. Крысу, кстати, они с Веце ели вчера. Противно, мерзко, и вампир еще себя утешал — крыска была потрошенная и без шкурки, а ведь бедная Маниэр живьем грызуна ела, целиком голову откусив.
Степан тихо вздохнул и подумал, что если питаться крысами всю жизнь, то так-то да, можно было и жениться на Маниэр, уж крысами бы он их обоих точно прокормил. Они бы построили себе домик на дереве, чтоб монстры не достали, жили б в лесу и охотились на мелких
Вампир мрачно усмехнулся и подумал о том, какой же он дурак. Какая девушка, даже безумно влюбленная, на подобное согласилась бы?
— Чего ухмыляетесь, как могильщик в полнолуние? Вальдернеских вспомнили? — между делом спросил Веце, ловко швырнув заячьи потроха в канаву.
Сегодня у хозяина какое-то меланхоличное настроение, это полукровка еще утром заметил. Пасмурное небо не сильно располагало к радости, Веце печально вздохнул. Хотелось назад, домой, в подвал полуразрушенного замка, в тесную комнатушку с затхлым пыльным воздухом, а не у вонючей канавы лучшие годы коротать.
— Вроде того. — вампир зубасто зевнул, новые клыки полностью отросли и теперь его рот можно было называть зубастой пастью. — Скажи, Веце, вот если б ты был девушкой, ты бы согласился жить в лесу всю жизнь и питаться крысами?
Полукровка вытер испачканные руки о рубашку, отложил тушку и посмотрел на Степана. До чего ж наивное создание — его хозяин. Думает, что хуже быть не может.
— Вы не поверите, но большая часть переселенцев так и живут, независимо от пола. — с легким упреком ответил пацан, примеряясь, как поделить зайца честно.
Вопрос о том, что именно будет честно в их случае, тоже стоял ребром — вампир охотился, но Веце досталось освежевать добычу. И по комплекции хозяин крупнее будет, все подводило к тому, что делить нужно как минимум поровну, а в идеале вообще больше отдать Степану.
Полукровке концепция честности и справедливости претила, как никогда — он был не прочь сожрать все в одиночку, а ему надо делить этого жалкого, мелкого зайца с голодным вампиром.
Однако голодный вампир на грани срыва пугал Веце куда больше, чем перспектива поурчать животом, так что он скрепя сердце разрубил зайца пополам и отдал нижнюю часть хозяину.
— Нет, я не про попаданцев говорю. — вздохнул Степан, снова приходя к выводу, что не зря он тогда порвал все связи с Маниэр. Не пара он ей, не пара.
Полукровка искоса глянул на хозяина: сидит грустный и голодный, бледный даже для вампира, и щеки уже впалыми стали. А по роже-то видно, что тому кусок в горло не лезет. Пацан цыкнул, мол, опять господин из-за какой-нибудь фигни загоняется. Это все переселенцы делать любят.
— Ну и кто б согласился-то? — фыркнул Веце, — Вот представьте себе, пара так живет, а им детей тоже в лесу рожать? Или вы думаете, что дети, как же там говорят, рассосутся? — полукровка вгрызся в свою часть, скривился, но мужественно проглотил сырой кусок мяса. Жестковато.
— О, об этом я не
Полукровка, заметивший, как переменился в лице господин и задумался, понял, о чем на самом деле шла речь.
— Ааааа, ясно все с вами. — Веце закатил глаза с широкой улыбкой, — Маниэр бы согласилась. На всё бы согласилась. — добавил он, с каким-то странным, теплым ободряющим взглядом, словно благословлял вампиров на брак.
— Этого ты не можешь знать наверняка. — Степан зябко поежился, проникаясь собственной никчемностью.
— Она была готова и на большие жертвы. — произнес Веце.
— Все это было лишь на словах. — вампир поднял с земли желтый листик и задумчиво покрутил. Значили ли что-то слова, которые они говорили друг другу? Был ли во всем этом смысл, если они остались ни с чем?
Теперь о Маниэр напоминала лишь зияющая глубокая дыра, ледяная пропасть, что осталась, когда их пути разошлись.
— Потому что вы не дали ей зайти дальше. Так не упрекайте ее в поверхностности или неискренности. — Веце не мог понять, что с этой парочкой Вальдернеских не так.
Без друг друга не могут, но стоит им сблизиться, как один недалекий индивид отталкивает Маниэр. Ну не дурак ли?
— Я не упрекаю ее. Я просто ненавижу себя. Вот и все.
Холодок пробежал по коже, и полукровка передернул плечами.
— О таком не говорят вслух. — с нотками недовольства сообщил Веце. Разве можно раскрывать свою душу кому-то?
— Так мог бы и промолчать. — слабо пошутил вампир, позволяя ветру унести лист.
Степан ломано улыбнулся, потому что те слова не отражали и десятой части того, что творилось у него внутри. Просто он, как и все, хорошо носил маску. И не снимал ее уже много лет.
Иногда, или так скажем с завидной периодичностью, вампир с полукровкой дрались. Это не было чем-то вроде дружеской потасовки или тренировки, нет.
И если сейчас вы глубоко в своей душе осудили Степана за то, что он опустился до насилия над Веце, то тут вы глубоко ошиблись. Пусть их драка и напоминала избиение малолетнего, просто напомню, что Веце сто пятьдесят лет, а попаданцу — двадцать шесть. И кто здесь жертва абьюза ясно как белый день.
На стороне полукровки был многолетний опыт драк за еду и магия, на стороне Степана авторитет и армейская подготовка. Обычно заканчивалось тем, что кто-то из них сбрасывал противника в канаву — остудить пыл.
Вот сидел сейчас Веце, очищал себя магией и вздыхал. Под глазом у вампира набухал крупный синяк, но ни вампир, ни полукровка не чувствовали себя победителями. Пацан — потому что уже который раз позволял сбросить себя в канаву, ведь если кинуть туда хозяина, то сушить и вычищать потом все равно придется самому.