Ван Ван из Чайны 2
Шрифт:
— Ты что, совсем дурной?! — с громкостью петуха старосты Бяня взревела бабушка. — Неужели тебя испортила эта полоумная Джи Жуй?!
А глухонемая бабушка тут причем?
— Да что случилось? — воспользовавшись нужной для набора воздуха перед новой порцией бабушкиных криков паузой, спросил я.
— Это ты мне скажи! — «прокурорским» тоном велела Кинглинг.
— Я в Гонконге, участвую в турнире по теннису и только что прошел в финал, — как на духу признался я.
Уши близняшкам надеру при встрече — договорились же, что они молчать будут!
— Ты играешь в теннис на деньги! —
Понятно, почему она приплела любительницу лотерей Джи Жуй. Нет, формально-то оно так и есть: платишь вступительный взнос и получаешь шанс выиграть призовые, но дело же совсем не в деньгах! Да и вообще это ничего общего не имеет с азартными играми!
— Неправда! — принялся я спорить.
— Не хочу ничего слышать! — проявила бабушка свой проблемный характер. — Немедленно, слышишь — немедленно! — лети обратно в Цинхуа, и каждый день будешь оттуда звонить мне по видеосвязи, плохое яичко! Ох, а я ведь уже было решила, что ты достаточно взрослый, но стоило оставить тебя одного, как ты ввязался в проблемы! Это все деньги — не стоило мне оставлять тебе так много!
— Да послушай ты меня хоть минуту! — взмолился я.
— Давай, излагай свои никчемные оправдания, — саркастично разрешила бабушка.
— Это ITF — что-то вроде полупрофессионального теннисного турнира. Да, на нем есть небольшой вступительный взнос и призовой фонд, но это совсем не то же самое, что лотерея или другие азартные игры, от которых я держался и буду держаться подальше. Мне просто хотелось попробовать себя в большом теннисе — он гораздо интереснее баскетбола, а еще в нем мне будет проще добиться успеха, чем в баскетболе — в него играют командой, а теннисе все зависит только от меня. Я уже прошел в финал, бабушка, и завтра обязательно выиграю, — тараторил я, не давая Кинглинг вставить ни слова. — Я сейчас еду в машине отца моего друга Ли — я о нем тебе рассказывал. Уважаемый господин Хуэй Личжи присматривает за нами, мы живем в его квартире, а завтра, после того как я выиграю турнир — а я его обязательно выиграю, потому что у меня нашелся большой талант в теннисе — мы с Ли сразу же отправимся обратно в Цинхуа.
Присутствие взрослого рядом с детьми всегда помогает в таких ситуациях, поэтому бабушка, переварив мой монолог, вполне логично попросила передать трубку старшему Хуэю.
— Простите, господин Личжи, могу я попросить вас поговорить с моей бабушкой Ван Кинглинг? — попросил я улыбающегося мне в зеркало заднего вида старика.
— Конечно, Ван, — протянул он руку и великолепно поставленным, годами оттачиваемым «бизнес-тоном» принялся успокаивать старушку. — Добрый день, многоуважаемая Ван Кинглинг. Меня зовут Хуэй Личжи, я — отец друга Вана…
Фух, кризис миновал!
Глава 8
А нет, не миновал.
— Не смей вести себя как напыщенный павиан, плохое яичко! Многоуважаемый господин Хуэй от чистого сердца хочет помочь другу своего сына не лишиться руки едва начав жить, а ты оскорбляешь его отказом! Хочешь повторить судьбу моего непутевого младшего сына?! Немедленно извинись перед ним и поблагодари за все, что он для тебя… Нет, лучше поблагодари
Напрямую отец Ли на меня не жаловался, преподав очень хороший мастер-класс изъясняться намеками. Напротив — он похвалил мое благоразумие, которое привело нас на дорогу к больнице, много рассказывал о том, как впечатлен моим умением играть в теннис…
— … Я показал видео игр вашего внука своему знакомому теннисисту — он выступает за сборную Таиланда. Юный Ван произвел на него очень благоприятное впечатление — по его словам теннисисты, которые могут одинаково хорошо играть как правой, так и левой руками, встречаются нечасто. Увы, умения Вана несколько сковывает негодная ракетка…
Короче — за десять минут разговора бабушка смогла понять вообще все, и теперь обрушила на меня поток педагогического гнева, не оставив шанса отказываться от подарков Личжи дальше. Попросту не простит. Что ж, «фактор бабушки» Ли понимает гораздо лучше многих, и винить меня в том, что я дружу с ним из-за денег отца не станет: я же честно отказывался до вмешательства непреодолимой силы, и друг теперь станет относиться ко мне только лучше, как к пострадавшему от бабушкиного произвола «коллеге».
Дав бабушке закончить на меня орать, я смиренно признал свою неправоту, и, изобразив смущение и стыд, извинился перед старшим Хуэем. Мужик добродушно покивал и перевел разговор на другую тему, рассказав парочку бизнес-баек, повеселив нас с Ли. Смех сына улучшил настроение Личжи, и я понял свою дополнительную функцию в его глазах: я — мостик между ним и Ли, потому что наедине с сыном, которого не растил, старший Хуэй чувствует себя так же неловко, как и младший. Что ж, я не против — мне чисто по-человечески нравятся оба, и я так же по-человечески рад помочь им породниться в полной мере.
Клиника ожидаемо оказалась крайне элитной и занимала три верхних этажа небоскреба. Полагаю, чтобы богатый пациент мог прилетать на вертолете — вон, один из таких как раз в небе протарахтел. Мы вкатились на подземную парковку, которую охраняла аж тройка автоматчиков в похожей на полицейскую форме, проследовали указаниям стрелок, на которых было написано «для гостей клиники» и припарковались на больничной части парковки, заняв место рядом с пятком люксовых автомобилей — даже полноценный лимузин есть.
Старший Хуэй звонком с каким-то там «можно записаться на прием?» не утруждался, поэтому тусующийся на парковке мужик в костюме очевидно прилагается к клинике в общем пакете сервиса для уважаемых клиентов. Поприветствовав нас, он повел нас к лифту, по пути уточнив цель нашего прибытия, а во время путешествия наверх — в здоровенном лифте имелись диван и кресла — рассказав о том, что лечение рук в их заведении налажено как следует и вообще чуть ли не профильная их деятельность. Увидев, что я взял пластиковый стаканчик из прикрепленной к кулеру пирамидки, мужик с самой вежливой из улыбок у меня его отобрал и налил воды сам. Уверен, что если бы я замешкался с принятием полного стакана, он бы и в рот его содержимое мне влил. Сервис, блин!