Ван Ван из Чайны 2
Шрифт:
Дальше — бытовые мелочи, без которых никак: моющие средства (порошок для стирки и средство для мытья посуды в общаге казенные) для ухода за комнатой, тряпки, высокотехнологичный набор из швабры и ведра на два отсека — в одном полощешь, в другом отжимаешь, очень удобно — и немного дешевой «домашней» одежды с дополнительным полотенцем. В финале — шлёпанцы для прогулок по общаге. Большего пока не нужно — тоже приедет из дома, посылкой.
— Цены вообще не отличаются от тех, к которым мы привыкли в Сычуани, — когда мы шли к общаге с набитыми рюкзаком, чемоданом
— В кафе даже ниже, чем в Гуанъане, — поделился я в ответ. — Вчера я поужинал на удивление вкусной и дешевой лапшой в жирном свином бульоне. Но в кафешках с европейской кухней ситуация другая — они дорогущие, и я в них ходить не буду.
Интересная особенность — китайская и «общеазиатская» кухня намного дешевле. Может это такой способ прививать студентам патриотизм или просто кафешки наживаются на любителях экзотики? Пицца здесь доступна только тем, у кого реально богатые родители, а для меня — только по большим праздникам.
— У меня есть еще четыре часа до отъезда, — сверилась с часами Кинглинг. — Сходить с тобой в больницу?
— Я сам, — с улыбкой покачал я головой. — Можешь приготовить для нас обед? Без вашей с мамой и бабушкой Джи готовки мне будет сложно, и я бы хотел как следует объесться перед долгой разлукой.
— Хорошее яичко! — умилилась бабушка. — Ступай, и не забудь документы, а я пока приготовлю настоящий пир! Как включить эту плитку? Если не успеешь — покушаешь один, но постарайся успеть. Ты же не откажешься проводить меня до станции?
— До вокзала! — поправил я. — Заодно потренируюсь пользоваться столичным метро. Здесь сенсорное управление, смотри…
Показав бабушке, как пользоваться сенсором, я сунул папку с бумагами в освобожденный от покупок рюкзак, сунул ноги в кроссовки и вышел из комнаты, морально готовясь окунуться в раскаленный ад на улице. Миновав пару корпусов общежитий и людей на оживших улочках, я прошелся мимо сетевухи, трех кафешек, учебного корпуса и добрался до больницы.
Здесь тоже имелись охрана и металлодетектор, а внутреннее убранство коридоров, зеркальный лифт и неплохого дизайна мебель напоминали об элитности Цинхуа. Медицина — штука функциональная, но лечиться в окружении хорошего ремонта и мерно гудящих кондиционеров все-таки приятнее.
Прокатившись до второго этажа, я сориентировался по табличке со стрелками и номерами кабинетов и пошел в правое крыло. Тоже пустовато, но из-за некоторых дверей доносились обрывки разговоров, а проход мимо кабинета стоматолога вызвал противные мурашки вдоль позвоночника звуком работающей бор-машины. Хорошо, что мои зубы в полном порядке, и сюда мне пока не надо.
Около 216 кабинета на скамейке сидел толстый паренек чуть выше среднего китайского роста — мне по плечо, то есть. Темные волосы уложены в аккуратный пробор, на подбородке — одинокий прыщик, лицо покрыто потом, карие глаза смотрят как бы сквозь меня. Не что-то необычное — просто так смотрят на того, на кого не нужно тратить силы.
— Привет.
— Угу, — буркнул он, не утруждаясь ответным «приветом».
О, а я же его видел — именно он, выбиваясь из сил, бежал по стадиону во время спортивных отборов и потом долго валялся на травке, пытаясь отдышаться под презрительным взглядом наблюдающего за его группой преподавателя.
— Спортсмены идут без очереди, — прощупал я возможность пройти комиссию быстрее при помощи инструкции от учителя Пэна.
— Если перед ними нет другого спортсмена, — буркнул пацан.
«Это ты-то спортсмен?» — этого я, конечно, не сказал. Понятно, что он имеет ввиду наш факультет.
— Значит я за тобой, — заявил я и уселся на мягкую скамейку у стены напротив.
Не удостоив меня ответом, толстяк достал из кармана ингалятор и сделал из него вдох. Ну точно «спортсмен»!
— Астма? — спросил я чисто от скуки.
— Тебе-то что? — отмахнулся он.
— Да в общем-то ничего, — пожал я плечами. — Просто я только вчера приехал сюда из деревни и никого здесь не знаю.
— Из деревни? Повезло, — индифферентно ответил пацан.
Необщительный какой. Понять можно — с такой фигурой ему явно доставалось в школе, вот и старается держаться подальше от потенциальных хулиганов. Я с этой точки зрения в целом опасен — вон здоровенный какой. Паренек достал смартфон и уткнулся в него, как бы демонстрируя нежелание общаться дальше. Я занялся тем же — посмотрел на успехи близняшек в виде семиста тысяч подписчиков на канале и десятки миллионов просмотров на «шоколадном видео», добавил в друзья в соцсетях две с половиной сотни «постучавшихся» незнакомцев и запостил фотографию с бумагой о зачислении. «Вичат» пиликнул сообщением от бабушки на тему как дела, и я честно ответил, что сижу в очереди для тех, кто должен идти без очереди.
На этом способности телефона меня развлечь закончились, и я убрал его в карман, предприняв еще одну попытку пообщаться с однокурсником:
— Мы будем вместе учиться, да?
— Полагаю, что так, — ответил он, приблизив свой телефон к лицу.
Вздохнув, я сымитировал обиду, уперев локти в колени и положив подбородок на ладони:
— Не надо мне было говорить, что я из деревни. Вы, городские, почему-то нас ненавидите, — добавив голосу горечи, процитировал. — «Грязноногие крестьяне», «вы черные как негры»…
Ощутив опасность — вдруг я сейчас ему накостыляю за лично выдуманный шовинизм — пацан перевел на меня взгляд с телефона и заявил:
— Я тебя не ненавижу — мне вообще все равно, кто откуда.
— Это хорошо, — улыбнулся я. — Наконец-то я встретил нормального городского жителя! Или ты сам тоже из деревни?
— Нет, я вообще не из Китая, — покачал головой однокурсник. — То есть я — китаец, но родился и вырос за границей. Сюда поступил по квоте для иностранцев, потому что отец заработал достаточно денег, чтобы вернуться в Пекин. Весь прошлый год мне приходилось ходить на языковые курсы, потому что у меня были некоторые проблемы с письмом.