Ванечка и цветы чертополоха
Шрифт:
Палашов как раз не знал, чем заполнить этот сложный день — тридцать первое декабря, — в который нормальные люди занимались нарезкой салатов и прочими приготовлениями к Новому году. Но для собственной персоны, мающейся в одиночестве на съёмной квартире, изощряться не хотелось.
У него в холодильнике лежала запечённая курица, а в вазе килограмм мандаринов. Для утоления печали имелось по бутылке шампанского и водки.
Звонок ассистентки режиссёра обрушился на него, как манна небесная. Судя по звукам, времяпрепровождение
— Я приеду! — ответил он Елене.
— Не поняла! Что вы сказали?! — прокричала девушка в трубку, а потом цыкнула на своё окружение, чтобы оно притихло.
— Выезжаю! — Палашов придал громкости голосу. — Ждите! Диктуйте адрес!
— И да, Евгений, прихватите бутылочку шампанского! Только сильно не тратьтесь, у нас народ неприхотливый!
Девушка продиктовала адрес и разъяснила, как до них добраться. Поразмыслив, он решил не брать «девятку». Вернуться за рулём скорее всего не получится. По-быстрому натянул брюки, серые рубашку и джемпер, зачесал назад кудри, сунул в один карман деньги, в другой — ключи, положил шампанское и мандарины в пакет, отправился на перекладных.
В метро пришлось расстегнуть пальто и стянуть шапку. Для съёмок сняли коммунальную квартиру на Таганке, поэтому путь был сравнительно недолгим. Подземка кишела и суетилась народом, хотя оставалось только гадать, куда движутся все эти люди в канун праздника.
Последние годы жизни Палашов встречал Новый год на дежурстве или у Бургасова. Кирилл со своей роднёй сообща не позволяли ему отмечать семейный праздник в одиночестве. Их настойчивость поначалу напрягала, потом напряжение сменилось привычкой, а ещё позже — благодарностью. Вот он всю дорогу и вспоминал тех простых тёплых людей, что каждый год усаживали его за стол и принимали почти как родного.
Что добрался до места, он понял по двум припаркованным на некотором расстоянии друг от друга минивэнам для съёмочной техники. Подъездная дверь была с предохранителем от непредвиденного закрытия: кто-то пожертвовал своим шарфом, намотав его с наружной на внутреннюю ручку. Поднимаясь по лестнице, на третьем этаже он увидел осветительный прибор. Прямо на входе в квартиру планировался какой-то кадр. Палашов поздоровался за руку с осветителем Артёмом.
— Лена внутри, проходи, — направил парень.
Искать долго не пришлось. Елена вышла в коридор, отдавая какие-то распоряжения. Завидев Евгения, она бойко направилась к нему.
— Палашов, выручай. Сегодня необычная просьба к тебе. У нас актёр для эпизода не явился.
— Лен, посмотри на меня. Ну какой я тебе актёр?
— Женя, там всего надо-то открыть дверь и проводить героя до нужной комнаты. Ты житель коммунальной квартиры, тебе позвонили в дверь, спросили такого-то, ты проводил. Всё. Я тебя прошу — выручай! Я не могу из-за такой ерунды простоя допустить.
— Хорошо. Но можно как-то так устроить, чтобы
— Давай попробуем. Даже оригинально получится. У тебя типаж, конечно, не для соседа по коммуналке. Особенно в наше время. — И обернувшись назад, громко скомандовала: — Танечка, дай Евгению одежду, которую для роли соседа приготовили. Особо не гримируйте. Причёску только сделайте более домашнюю. Виталик, а ты возьми видеокамеру. Снимем небольшую пробу, а то вдруг Евгений не смотрится на экране.
Танечка высунулась из комнаты и поманила Палашова внутрь. Евгению понадобилось несколько шагов, чтобы окунуться в рабочую обстановку костюмеров и гримёров. Пока он скидывал с себя вещи, на него с неподдельным интересом смотрели три пары девичьих глаз. Чтобы изгнать смущение, пришлось представить себе, что это медицинская комиссия.
— Н-да-а, — протянула Танечка. — Каким местом Ленка думает?
— Что-то не так? — спросил стягивающий рубашку мужчина.
— О, сейчас поймёте… Вот это она собралась на вас надеть.
Татьяна протянула белую, слегка несвежую на вид майку-алкоголичку. Палашов быстро натянул предлагаемый реквизит. Посмотрел в лица девчонок вместо зеркала и увидел три ухмылки. Майка была свободна, но коротковата.
— Ладно. Предположим, мальчик донашивает дома свою детскую маечку. А вот что делать со штанишками? — С этими словами Танечка протянула домашние брюки.
По итогу они доходили только до середины голени и забавно отвисали на пятой точке. Так что девчонки позабавились ещё разок.
— Лена, — покричала в коридор Танечка, — иди любуйся!
Нагрянула ассистентка режиссёра и замерла на пороге. Сначала ярко красный от помады рот приоткрылся. А когда она достаточно напиталась увиденным, прыснула со смеху. Палашов тоже рассмеялся, глядя на такую бурную реакцию. Когда они отсмеялись, а с ними хохотали и остальные девчонки, Елена строго сказала:
— Танечка, кто из нас костюмер?
Она наклонилась, и сама подвернула штанину брючек до колена.
— Ничего страшного. Пусть будут шорты.
Всё ещё хихикающая костюмер занялась второй штаниной.
Следующим номером Палашов попал в руки Розочки. Та растрепала его причёску, разбила на отдельные пряди и сваляла их в отдельные завитки. На лоб тоже сбросила несколько колечек.
— Идём пробоваться, — Елена бесцеремонно схватила его за предплечье и потащила за собой в коридор.
Когда Виталий включил камеру и нацелил её на Палашова, Елена сделала влюблённые глаза и приблизилась к нему. Глаза у неё были яркие, голубые, тонко подведённые карандашом. Видимо, она задумала снять его реакцию. Но он отлично понимал, что это притворство, игра. Две тёплые ладони легли на грудь, в которой под майкой и грудной клеткой отстукивало сердце. Она подняла выше подбородок и зашептала возле его губ: