Вангелия
Шрифт:
Глиняная миска выпала у Ванги из рук и разлетелась в мелкую крошку.
– Что с тобой? – недовольно спросил Митко. – С утра все из рук валится. Что за день у тебя сегодня?
Он налил себе четвертую рюмку ракии. Раньше Митко выпивал только вечером и рюмки две, не больше, но последнее время стал позволять себе и третью, и вот четвертую – говорил, что это помогает от малярии.
– У Васила сегодня день рождения, – глухо выговорила Ванга. – И его больше нет.
– Ты что говоришь?!
Митко
– Я ведь сглазить его хотела, – ровным мертвым голосом сказала Ванга. – Думала: может, ногу сломает, тогда не уйдет? Нет… Бог чужого голоса не слышит.
– Да от Любки вчера только весточка была! – воскликнул Митко. – Все у них хорошо, скоро вернутся!
– Васил не вернется, – проговорила Ванга. – Он мертвый.
– Никто не хоронит партизана! – объявил немецкий офицер. – Или тоже будет расстрелян! Все! Разойтись!
Люди молча стояли перед церковью. Площадь была маленькая, и все видели изуродованное тело, оставшееся на ней после того, как расстрел наконец прервал мучения незнакомого парня, который назвал себя партизаном. Все испытывали сострадание к нему.
Но никто не чувствовал в эти минуты такого неизбывного горя, как слепая женщина, в одиночестве стоящая посреди своего двора, под огромным равнодушным небом.
Глава 13
Будним днем в петричской церкви было пусто. Удивляться этому не приходилось: люди с войны вернулись, дел невпроворот, молиться времени нету… Бог поймет. Для Него, может, работа – лучшая молитва!
Удивляться приходилось скорее тому, что кто-то все-таки молился у иконы святой Петки.
– Господи! – тихо звучал голос стоящей на коленях женщины. – Спаси моего мужа! Он добрый, хороший человек, за что его наказывать? Ведь умрет от выпивки проклятой! Пусть он живет. – Женщина замолчала, словно надеялась услышать ответ. Потом горячо зашептала снова: – Это мне наказание, мне… Но чем же и я виновата, Господи? Мне и так тяжело! – Она взялась руками за голову. – Все у меня здесь, всех я слышу, все про них слышу… Помоги мне, Боже! Мужу моему помоги…
Может, Ванга и надеялась, что, когда она вернется домой, муж встретит ее на крыльце, здоровый и радостный. А может, понимала, что это невозможно: когда она уходила в церковь, Митко уже лыка не вязал после четырех стаканов ракии, выпитых с самого утра…
Теперь, в сумерках, возле дома было тихо и пусто. Люди – сотни людей, каждый день собиравшиеся во дворе, – с ропотом разошлись, узнав, что слепая Вангелия ушла в церковь и сегодня принимать никого больше не будет.
Но когда Ванга вошла во двор, одна фигура все же поднялась со ступенек крыльца и пошла ей навстречу.
– Ванга, милая! – прозвучал женский голос. – Как хорошо, что я тебя нашла!
Через мгновение Ванга и ее гостья уже
– Мне прежние твои соседи подсказали, что ты замуж вышла и в Петрич уехала… Ванга, если бы ты знала… Мне так нужен твой совет!
– Пойдем в дом, Ольга, – сказала Ванга, утирая слезы. – И маленький твой с нами пойдет.
– Это Андрей. – Ольга в последний раз всхлипнула. – Мой сын.
– Я не маленький, а большой, – уточнил мальчик.
– Ты не большой, – улыбнулась Ванга. – Но взрослый. Пойдем, пойдем.
Ольга укладывала сына спать за занавеской в алькове.
– Спи, Андрюша, – сказала она. – Мне надо выйти.
– Куда? – спросил он.
– К тете Вангелии. Нам надо поговорить.
– Ты хочешь поговорить с ней про папу? – уточнил мальчик.
– Да, – кивнула Ольга.
– Мама, не уходи. – Его голос дрогнул. – Мне одному грустно.
– Но, сыночек… – начала было Ольга.
«Я в самом деле считаю его взрослым, – мелькнуло у нее в голове. – А он маленький ребенок, к тому же переживший такое, что не каждый взрослый выдержит».
Она вспомнила, как стояла в гардеробном шкафу, прижимая к себе сына, и молилась лишь о том, чтобы ребенок не заплакал и не привлек внимание немцев. Их патруль неожиданно вошел в пансион, хозяйка которого приютила свою давнюю русскую постоялицу после того, как та вышла из родильного дома с младенцем, без мужа и без крыши над головой. И кто мог знать, устроят ли немцев документы болгарки Ружены Димитровой, которые имелись у Ольги, или они решат проверить их по каким-нибудь своим картотекам, и что покажет такая проверка?..
Андрюша не издал тогда, в шкафу, ни звука, а ведь ему было только два года. Да и теперь всего четыре…
Ольга смотрела на сына, не зная, что ему сказать. Вдруг занавеска раздвинулась и в альков заглянул Митко. Вид у него был немного помятый, все-таки утренняя ракия не прошла даром. Но после того как в дом вошел ребенок, он не выпил больше ни капли.
– А давай, парень, я с тобой посижу? – предложил Митко. – Расскажу, как дом строил. И грустно тебе не будет.
– Вы сами дом построили, дядя Митко? – оживился Андрюша. – Такой большой дом – сами?
– А кто же? Конечно, сам, – подтвердил тот.
«Почему у них с Вангой нет детей? – подумала Ольга, глядя, как Митко садится на табуретку рядом с Андрюшиной постелью и какой блеск появляется в глазах ее сына, предвкушающего интересный рассказ. – Митко был бы отличным отцом, это же видно».
Но спросить его об этом она, конечно, не решилась. И потихоньку выскользнула из алькова, задернув за собой занавеску.