Ванго. Между небом и землей
Шрифт:
Они выждали еще несколько долгих минут, затем Мацетта вышел. Ванго так и не двинулся с места.
Вернувшись, Мацетта сел рядом с ним.
— Ушли.
— А Мадемуазель?
— Они еще долго будут здесь ошиваться. Тебе нужно уходить.
— А Мадемуазель?
— Она стоит возле дома. С ней все в порядке.
— Я хочу с ней поговорить.
— Они следят. Поговоришь с ней — считай, что она мертва.
Ванго провел рукой по лицу.
— Боже мой, — простонал он.
— Уходи.
Мацетта отложил
— А как же Мадемуазель? Вы позаботитесь о ней?
— Она не примет от меня помощи. Но я знаю кое-кого, кто придет…
— Сделайте для нее все необходимое, я вас умоляю.
Ванго выбрался из ямы и пополз через заросли кустарника.
Когда дом Мадемуазель остался далеко позади, он побежал к берегу и спустился вниз по скале. Там он столкнул на воду какую-то лодку, лежавшую на гальке, и направил ее в открытое море.
В два часа ночи доктор Базилио услышал стук в дверь.
Ему давно были знакомы эти мужские крики перед его домом. По опыту, они всегда на несколько часов опережали крики жен, собравшихся рожать, или младенцев, благополучно появившихся на свет.
— Мужчине тоже надо когда-нибудь да покричать, он имеет полное право…
Доктор бормотал эти слова спросонья, натягивая брюки. Потом он взял свою врачебную сумку и отворил дверь.
Но за ней он увидел совсем не то, что ожидал.
Перед ним стоял запыхавшийся Мацетта.
— Тут такое…
Увидев глаза Мацетты, доктор понял: произошло что-то страшное.
— Мадемуазель?
И он побежал следом за Мацеттой в темноту.
Аркуда, на следующий день
Зефиро не был создан для встреч после разлуки.
Он обладал талантом прощаний, умел раздавать проникновенные благословения, заключать в объятия людей перед дальними странствиями. Но, встречая вернувшихся, падре был не способен обнять, поклониться или протянуть руку. В большинстве случаев он проделывал все это одновременно, что приводило к плачевным недоразумениям.
Зефиро понятия не имел, о чем нужно говорить в первые минуты встречи и как вообще следует относиться к чьему-то долгому, загадочному отсутствию, разделявшему моменты расставания и встречи.
Время разлуки было для него чем-то вроде ледяной завесы.
Увидев перед собой Ванго, он прежде всего неуверенно пробормотал, что теперь у него волосы стали длинней, чем прежде, потом отважился заговорить о погоде и предложил ему стакан воды.
И наконец выдал весьма оригинальное приветствие:
— У меня теперь новые кролики.
Ванго стоял перед ним, на пороге невидимого монастыря, в изодранной одежде, с воспаленными глазами, падая от усталости и умирая от голода.
Но он не забыл привычек Зефиро. Он пошел за ним следом.
И только по дороге к крольчатнику ледяная завеса
— Долго же тебя не было.
Ванго хотел поднять голову, но Зефиро удерживал ее, чтобы мальчик не увидел его слез.
— Ведь вы же сами отослали меня! — простонал Ванго.
— На год! Я дал тебе один год до возвращения…
Ванго наконец взглянул на него.
— У меня были трудности, падре.
Москва, Кремлевский дворец, тем же вечером 2 мая 1934 г.
Сетанке было восемь с половиной лет. Когда по вечерам она ходила смотреть фильмы в помещение старого зимнего сада, превращенного в кинозал, ее неизменно сопровождали десятки охранников и колонна бронированных машин.
Девочка шагала впереди.
Этим вечером ее отец, идущий следом, слушал на ходу отчет какого-то человека.
— Мы нашли его дом и женщину, которая его вырастила. Но сам он бесследно исчез. Похоже, он там давно уже не живет.
— Разыщите его.
Девочка насторожилась. Она поняла, что речь идет о Птенце.
Сетанка долго считала своего отца садовником. Где бы они ни жили — на сочинской даче, в Крыму или под Москвой, — он с любовью занимался цветами и деревьями. Она видела, как вздрагивают его красивые усы, стоило ему ощутить аромат роз.
Через год после смерти матери она поступила в школу, которая находилась в переулке, выходившем на улицу Горького, и называлась «25-я образцовая»; ее очень удивило, что все стены там были завешаны портретами отца. Только теперь она поняла, что он вовсе не садовник.
Он был единоличным властителем страны, занимавшей одну шестую часть суши.
И звали его Иосиф Сталин.
Она услышала, как он повторил:
— Разыщите его. И оставьте меня в покое.
Обернувшись, она увидела, что он отогнал собеседника взмахом руки, как отгоняют от блюда с мясом надоедливую муху.
Потом он взял девочку за руку.
— Ну что, моя хозяюшка, ты рада, что мы идем в кино?
Но Сетанке не хотелось отвечать. Она смотрела на звезду, сиявшую над крышей зимнего сада. И думала о Птенце, который летает далеко-далеко, под другими небесами, где его в любой момент может настичь смерть.
17
Встреча
Фридрихсхафен, Германия, год спустя, май 1935 г.
Официантам хорошо знакома эта особая категория посетителей, которые заказывают столик на двоих, а приходят одни. Они принаряжаются для романтического ужина. Они то и дело поглядывают на часы и нервно приглаживают волосы, ловя свое отражение в бокале или ложке.