Ванька 5
Шрифт:
Дома я в ванне мылся. Сейчас про это думаю — только грязь с тела смывал. Нормально помыться, так теперь считаю, можно только в бане.
Инородец тоже как-то повеселел. Быстрее меня в направлении бани зашагал.
Не хромает он уже почти совсем. Не буду я, наверное, две недели ждать. Сейчас в бане его ногу осмотрю, гасничком каким-то померяю… Если всё нормально, завтра и аппарат сниму…
Баня была у Егора по-чёрному. Ставил он её судя по всему не так и давно, может год-два назад. Теперь я в этом деле разбираюсь.
Ага,
В такой бане, да не попариться… Не настоящее мытьё без этого будет…
Хромой одобрительно на мои действия смотрел. Разделял мой взгляд на банную процедуру.
Баня здесь — всё. Ну, конечно, не всё — но многое.
Большинство тут на свет в бане и появляются. Что первое в своей жизни малыш увидит? Баню. В ней он рождается. Нет, рожают бабы и в избах, и в хлеву, и прямо в поле, но чаще — в бане.
Пригласят повитуху, а она бабу в баню и ведет… А, баня уже натоплена до самой невозможности. Мужик для своей благоверной рад стараться. Бабка прикажет роженице на полок лезть, в самый что ни на есть жар. Сама внизу сидит и наблюдает, как баба мучается. Если час — другой роды идут — даже и не вмешивается, считает это нормальным. Ежели роды затягиваются, то перво-наперво заставит бабу калган, настоянный на водке выпить. Это, как в селе у Федора считали, помогает роды ускорить.
Если это не помогло, начинает повитуха править ребенка — он де неправильно в животе матери лежит, вот и родиться сам не может. Мять живот бабка примется, встряхивает роженицу, может даже подвесить её под мышки к потолку бани…
Про какие только методы для ускорения родов я не узнал, пока в Вятской губернии у Федора жил. Даже, что очень полезно поставить бабу на голову вверх ногами — тут де она и родит.
Парят ещё роженицу вениками, особенно живот её…
Как родился ребенок — его тоже начинают мыть. В корыте, а то и просто положат его в бане на лавку и плещут водой.
Моют малыша не только в первый день его жизни, а целую неделю. Со второго дня не просто водой плещут, а намачивают в тёплой водичке мягкую овечью шерсть и ею трут малыша. Да, в воду эту кладут предварительно несколько золотников соли. Так де лучше будет. Соль — она уроки предупреждает. Малютки, они легко урочаются. Причем, соль не просто сыплют, а кладут в воду крестообразно. Ещё и говорят при этом — «во имя Отца и Сына, и Святого Духа, аминь». Этой же солью надо посыпать и голову дитяти.
Ещё новорожденных парят. Причем, особым, приготовленным специально для этого веником. Не легонечко, а до полной красноты всего его маленького тельца. Это — чтобы ребенок лучше развивался физически, был спокойным и хорошо спал.
Фельдшер, у которого я в селе Федора жил, на это всегда сильно ругался. Не одного малютку так до смерти запарили. Ещё и прыщи на теле у малыша после такого паренья появляются. Местные жители, если я правильно
— Ваня, ты мыться-то будешь?
Инородец меня в бок пихнул.
— Буду, буду…
Что-то завис я. Про жизнь свою вятскую вспомнил. А, что, хорошо там было.
Глава 30
Глава 30 Пожар
Попарились.
Помылись.
Воды мы с хромым инородцем не жалели. Недалеко от баньки речушка текла. Сын Егора или его дочь, водицы в баню достаточно натаскали.
Народ здесь умный. Наперёд думают. Селятся, как правило, недалеко от рек. Вода, она в хозяйстве для всего нужна. И самому напиться, и скотину напоить, и для полива…
Ну, и для бани. Тоже надо…
— Ой, хорошо, — охарактеризовал своё послебанное состояние инородец.
— Как заново родился… — разделил я его мнение.
Хромой мне хитро подмигнул, по горлу пальцем щёлкнул.
Понял я его, как не понять — выпить после баньки намекает.
Тут ведь как, после бани рубаху продай, а стопку выпей…
Не очень я разделяю это поведение, но местные данного правила придерживаются. Не все, но многие.
Навстречу нам от дома-хоромины хозяин бани шёл.
— Намылись?
— Намылись.
— Понравилась баня?
— А, то…
Тут я душой нисколько не покривил.
— Идите, там стол уже накрыт. Настенька расстаралась…
Мы с хромым шаг ускорили — есть-то хотелось.
За столом даже не по стопке у нас получилось, но сильно на самогон не налегали, скоро и спать пошли.
Спать тут люди рано ложатся. Нечего зря керосин жечь. Встают тоже рано. Хозяйство, оно — заботы требует.
В сон я моментально провалился, а вот проснулся — нехорошо.
— Иван, вставай!
Егор меня за плечо тряс.
— Чего?
— Вставай!
Гарью какой-то пахнет… Горим?
Со сна ещё в себя не пришел. Как друг Мишка говорил, подняли, а разбудить забыли.
— Хунхузы?
— Какие хунхузы, пожар!
Мать его… Только этого ещё не хватало…
Горела не изба Егора. Дело было хуже.
— Лес горит!
Я вскочил с кровати. Чуть не упал — подштанники Егора, что вчера мне после бани были выданы, не только широки мне, но и длинны.
Как был, на двор выбежал. Босыми ноженьками.
Ещё не рассвело до конца, а где-то за деревней красные отсветы было видно. Крепко, скорее всего, горит.
Оттуда и дымком тянуло. Не сильно, но обоняние-то у меня зверьки здорово усилили. Тот же инородец, едва ли дым сейчас чуял.
— Что делать? — я старообрядца за рукав тронул.
Он собран уже весь — одет, обут, а я в одних его подштанниках красуюсь.
— Одевайся быстрее, топор бери и пойдём.
Моё постиранное было ещё немного влажновато, но это сейчас и не хуже.